Великие заговоры - [15]

Заговорщики, оставшиеся в Риме, всеми силами пытались привлечь на свою сторону аллоброгов, одно из племен Южной Галлии (ныне савойцы и те, кто обитает в провинции Дофинэ). Народ этот, как и многие другие, испытавшие на себе тяжесть римского владычества, был не слишком счастлив под властью покорителей мира. Уже давно их жалобы, касавшиеся тиранического способа правления наместников Рима, поступали в сенат, но зачастую оставались без ответа. С разрешением вопроса аллоброгов никогда не спешили. Послы этого народа всегда производили на простых римлян самое скорбное впечатление. Умбран, один из заговорщиков, между прочим не раз занимавшийся делами Галлии и имевший в них опыт, а кроме того, хорошо знавший эту страну, ее нравы, а главное многих вождей племени аллоброгов, однажды повстречал на Римском форуме в очередной раз прибывших в Рим посланцев этого народа. Осведомившись об их нынешнем положении, он горячо посочувствовал их несчастной судьбе и спросил, какое лекарство знают они для врачевания подобного зла. «Смерть», — ответили аллоброги. «А ведь освободить вас от бед было бы просто, — возразил Умбран, — и я научу вас этому средству, если в вас и в самом деле достанет отваги». Галлы, изумленные словами римлянина, вдохнувшего в них надежду и даже решившегося стать защитником интересов их народа, заявили, что готовы на любую крайность, способную вывести их из нищеты и несчастья, до которых довела их Римская республика. Умбран тотчас повел их в дом Брута, в то время отсутствовавшего, и открыл им в подробностях цели и задачи заговора.

Аллоброги были изумлены, и когда остались одни, начали всерьез обдумывать уготованную им участь в деле, которое должны были исполнить. Тираническая власть римлян, испытываемая ими, их природная воинственность, выгоды, которые надеялись они получить в результате победы Катилины, — все это сначала заставило их склониться на сторону заговорщиков. Но когда они ясно представили себе опасность подобного предприятия, вечный позор, которым покроют себя и свой народ, а сверх того вознаграждение, которое они заслужат в качестве спасителей Рима, они сразу изменили свое решение. С целью избавить Республику от опасности они отправились к Фабию Сайге, официальному представителю интересов их народа в столице, и рассказали обо всем, что было им предложено. Санга известил об этом Цицерона, который посоветовал аллоброгам высказать видимое рвение к делам заговора, чтобы тем легче проникнуть во все тайны и секреты катилинариев.

В результате такого поворота событий план этого страшного заговора не замедлил раскрыться. Вот в чем он состоял.

Едва Катилина принял командование армией, стоявшей в Фезулах, трибун Бестия собрал народное собрание, на котором со слезами на глазах должен был пожаловаться на поведение Цицерона и обвинить его в том, что лишь он один является виновником готовой вот-вот разразиться гражданской войны. Представив римскому народу дело таким образом, он с наступлением ночи должен был перейти к исполнению намеченного плана. Было решено в двенадцати местах одновременно поджечь город и посреди всеобщего последовавшего затем смятения лишить жизни консула и некоторых видных сенаторов. Предполагалось дойти до крайней степени жестокости. Детям не следовало щадить своих родителей, избавляя их от горестной смерти. По завершении резни заговорщикам приказывалось оставить Рим и идти на соединение с армией Катилины, которому во главе своего совсем недавно набранного войска и предстояло довершить разрушение и уничтожение Города. Цетег, один из самых ярых заговорщиков, не переставая жаловаться на презренную трусость своих товарищей, заявил, что если они сами не желают отбросить свою неуверенность и стряхнуть с себя дремоту, он один ворвется в сенат и расправится со всеми неугодными членами этого священного собрания.

А пока время шло в подобных препирательствах, аллоброги в соответствии с приказами, полученными ими от Цицерона, продолжали вводить в заблуждение сообщников Катилины.

Лентул, Цетег, Статилий и Кассий — люди, по-своему надежные и верные, поставили свои подписи под письмом, которое вручили галльским послам. Письмо это следовало прочитать перед собранием племени аллоброгов в качестве открытого призыва к восстанию. После этого аллоброги заторопились в путь, сделав вид, что намереваются по дороге заехать в лагерь Катилины для получения лично от него последних распоряжений.

Наступила ночь отъезда галльских послов, и Цицерон, осведомленный обо всем происходящем, отдал приказ двум преторам, на верность которых можно было положиться, блокировать Мульвиев мост и задержать аллоброгов и всех следовавших с ними римлян. Преторы, на которых консул возложил это важное поручение, исполнили его в точности. Послы галлов были задержаны и арестованы так же, словно ни о чем не были предупреждены заранее. Волтурий, сопровождавший их, сначала хотел оказать сопротивление, но видя, что аллоброги не поддерживают его, и поняв, что он предан, отдался в руки преторов, сообщивших консулу об удачном окончании дела. Известие это поначалу доставило ему много радости, но манера, с какой обращались с заговорщиками, вскоре вызвала немалую тревогу. Ввиду того, что большая часть преступников состояла из людей очень высокого и знатного происхождения, консул не без основания ожидал немалых трудностей в осуждении их, понимая, что привлечет на себе гнев и ненависть многочисленных друзей и родственников государственных преступников, а также их клиентов. С другой стороны, он не мог простить им столь тяжелого преступления, могущего повлечь для Республики роковые последствия. Признаем, Цицерон обладал великодушной и благородной душой, свои интересы он охотно принес в жертву интересам своих сограждан.