Великие заговоры - [107]

Знакомство Франческо Пацци с князем ди Фор-лй, сыном папы Сикста IV, всегда бывшего заклятым врагом флорентийцев и особенно рода Медичи, стало причиной того, что молодой Франческо был вынужден оставить Рим и вернуться во Флоренцию[183].

Франческо был задет за живое и очень оскорблен неприятным для него и крайне невыгодным для его дел вмешательством Медичи, этим угнетателям рода Пацци. Однако пока никакой мести он не задумывал и, может быть, никогда бы до нее не дошел, если бы не роковая страсть, тиранически овладевшая его сердцем. Он до безумия влюбился в девушку по имени Камилла (происходившую из знатного флорентийского семейства Кафарелли), в которую был влюблен и Джулиано Медичи, оказавшийся счастливее своего соперника и даже тайно обвенчавшийся на предмете своей нежной страсти.

Франческо совсем обезумел от ярости, узнав, что Камилла любит не его, а Джулиано, хотя, конечно же, по-прежнему ничего не знал об их браке. Он был итальянцем, поэтому умел притворяться, и потому прикинулся самым близким другом того, кого смертельно ненавидел. В мгновения ярости, наступавшие всегда, когда он вспоминал о своем сопернике, задумал он отделаться от ненавистного конкурента, по Вандини, его верный друг и помощник во всех делах, а главное тоже смертельный враг Медичи, доказал ему, что ни в коем случае нельзя ограничиваться смертью одного Джулиано, а надо, разом убив обоих братьев, нанести сокрушительный удар по роду.

«Оскорбления, — сказал он, — которым и вы постоянно подвергаетесь со стороны Медичи, более чем достаточно, чтобы принести тиранов в жертву и освободить угнетаемую ими родину. Смерть их в одно мгновение изменит весь облик государства, которое давно уже лишь этого и ожидает. Лишь свержением прежней формы правления вы сможете избежать наказания за свое преступление. Но что это я говорю? Какое преступление? Такие деяния считаются преступными лишь в случае провала; если они удаются, их расценивают как великие и героические подвиги. Соединив вашу личную месть со всеобщей пользой, вы извлечете из нее для себя почет и славу; тогда как погуби вы своего соперника, и поступок этот станут рассматривать как вызванный личной неприязнью и ненавистью, не имеющей в себе самой никакого справедливого оправдания».

Доводы, приведенные выше, в сочетании со многими другими решили дело не в пользу простой и жестокой кровавой мести, но в пользу обдуманного и хорошо организованного заговора, способного в конечном счете примирить интересы семьи с интересами любовной страсти. Таким образом, Франческо, побуждаемый силою этих двух причин, думал лишь о том, как поскорее убрать обоих братьев со своего пути.

Но приняв подобное решение, следовало позаботиться о поддержке, заручившись покровительством папы и короля Неаполя. Последний, давно мечтавший подчинить себе город Пизу, обещал способствовать проекту, который при благоприятном завершении обещал ему немалые выгоды[184].

Франческо отправился в Рим и долго совещался с князем ди Форлй, которому намекнул, что ему должно подумать над тем, как укрепить свою власть, основанную целиком на благоволении к нему верховного понтифика, папы Сикста IV. «Не надейтесь, — говорил Франческо, — спокойно наслаждаться властью, не приняв предварительно к тому необходимых мер предосторожности. Когда отец ваш навеки закроет глаза, Медичи наверняка ухитрятся с помощью нового понтифика лишить вас всего. Но ваши интересы мне дороги наравне с моими собственными и то, что задумал и хочу исполнить я, в равной степени будет полезно вам, а задумал я не что иное, как полное низвержение могущества Медичи. Однако, чтобы преуспеть в столь рискованном деле, мне необходимо опереться на всестороннюю поддержку вашего отца».

Князь ди Форлй одобрил замыслы заговорщиков и, имея сильное влияние на Сикста IV, обещал, что и папа в свою очередь поддержит их. Тогда Пацци открылся и прямо заявил, что уже принято решение убить Медичи, поскольку это единственное средство дать свободу Республике. Князь без труда одобрил и это преступление, которое должно было в будущем обеспечить ему надежное и мирное обладание своим небольшим государством.

Итак, смерть Медичи была делом решенным, и заговорщики доверили свои планы Франческо Сальвиати, назначенному напой архиепископом города Пизы, которому Медичи так и не дали спокойно наслаждаться принадлежащей ему властью. Мстительный прелат, не раздумывая, вступил в заговор и привлек в него графа ди Монтесекко, командующего корпусом папского войска. Новый заговорщик, наделенный осторожностью в неменьшей степени, чем храбростью, сразу понял всю трудность задуманного дела и не умолчал об этом: в Италии царил мир и поднимать ополчение и открыто двигаться с войском на Флоренцию посреди мирной страны, полной тайных и явных друзей и сторонников Флорентийской республики без достаточного на то основания, было опасно. К тому же, говорил граф Монтесекко, кто знает, удастся ли заговорщикам сразу убить обоих Медичи, и если не удастся, не приведет ли это к провалу превосходно продуманного плана, ведь известна слепая любовь народа к Медичи, к тому же у них очень много сторонников, пользовавшихся и пользующихся до сих пор властью в Республике под их высоким покровительством, все это составило бы огромное препятствие на пути осуществления такого опасного и рискованного дела. Монтесекко обещал бросить в дело своих солдат только тогда, когда ему будет дан надежный предлог.