Великие интервью журнала Rolling Stone за 40 лет - [126]

Вы ведь сидели в тюрьме за грабеж, когда вам было семнадцать лет.

– Самое лучшее, что отец сделал для меня, – это отказался уплатить штраф. Если не уплатить штраф, то надо отсидеть в долговой тюрьме. Я пробыл там в течение нескольких недель. Отец мог уплатить штраф за меня, но, отсидев, я больше не захотел туда возвращаться.

Опишите самые первые дни группы Black Sabbath. Вы сначала назывались Earth?

– Мы исполняли новоорлеанские блюзы, как группа Ten Years After и оригинальный состав Fleetwood Mac. У нас был полный фургон снаряжения, и мы ездили на выступления, надеясь, что другая группа не опередит нас, хотя несколько раз так случалось. Обычно мы играли бесплатно. Играли на свадьбах. Мы репетировали в общинном центре рядом с домом Тони Айомми, напротив кинотеатра. Однажды утром Тони говорит нам: «Интересно… Я смотрел на театр». Там висела афиша чего-то с надписью «Вампир возвращается». «Вам не кажется странным, что люди платят деньги за то, что их пугают? Может, нам написать страшную музыку?» Вот когда мы решили создать группу Black Sabbath. (Воспроизводит гитарный рифф.) Это чертовски изменило мою жизнь.

Вас всех интересовала черная магия, хоть немного?

– Мы ни х… не умели колдовать. Мы получали приглашения играть на шабашах ведьм и на черных мессах на кладбище в Хайгейте. Честно, я думал, что это шутка. Мы были последним хиппи-бэндом – мирными людьми.

На многих фото группы Sabbath вы показываете знак «peace».

– Никогда не занимался черной магией. Я написал песню «Mr. Crowley» и включил ее в мой первый сольный альбом[295], потому что все говорили об Алистере Кроули. Джимми Пейдж купил его дом, а один из моих посредников работал с одним из его посредников. Я подумал: «Мистер Кроули, кто вы? Откуда вы?» Но те, кто слушал эту песню, думали: «Он явно занимается колдовством».

В 1978 году вас выгнали из Black Sabbath. По заслугам?

– Мы заслужили того, чтобы выгнать друг друга. Все друг друга стоили. Если бы остальные были бы благочестивыми читателями Библии, а я бы трахал их жен, то я мог бы этого ожидать. Но они пьянствовали и закусывали метаквалоном. В те дни мы увлекались кокаином. Становишься фриком, вечно ищущим порошок. Дело обстояло так, что, когда выступление заканчивалось, мы могли получить нашу порцию кокса. У нас в турне был парень с чемоданами, набитыми коксом разной силы.

Мы ходили на голове. Это вселяло в меня невероятный страх. Помню, как, лежа ночью в постели и чувствуя биение своего сердца, я думал: «Пожалуйста, Боже, дай мне заснуть на часок, и я буду в порядке». Потом я просыпался, и (имитирует, будто что-то нюхает) все начиналось сначала. Мы годами сидели на кокаине. Со временем дела обернулись скверно. Только что мы были рок-группой, сидевшей на кокаине. И вот мы уже кок-группа, играющая рок.

Вы двадцать лет женаты на Шэрон. Что вас впервые в ней привлекло?

– Ее смех. Она смеялась лучше всех. Она так заразительно смеялась и сквернословила. Я довольно долго любовался ею на расстоянии. Мы бывали в отелях, в аэропортах. Ее отец, Дон Арденн, был менеджером группы Black Sabbath, а она работала в офисе.

Потом меня вышибли из Black Sabbath. Я отправился в какой-то отель в Лос-Анджелесе, закрылся в номере, заказал пива и поручил дилеру каждый день доставлять мне кокаин. У меня была мысль открыть бар – блестящая идея для алкоголика.

Однажды в номер кто-то постучал. Кто-то из группы вручил мне конверт с деньгами, которые я должен был передать Шэрон. Я купил на них кокаин. Так она пришла, чтобы спасти меня от наказания. Она входит – думаю, ей было меня жаль, – и говорит: «Если ты исправишься, то я замну это дело».

До тех пор все говорили мне: «Ты безмозглый, ты идиот, ты ни на что не годен». Всю жизнь меня называли дураком. Все, кроме Шэрон. Она вселяла в меня силы. Она поставила меня на ноги. Мы – величайшая команда в мире.

В 1989 году вас арестовали за то, что вы пытались убить ее в пьяном угаре.

– Наша жизнь не всегда была блаженством. Но когда я выступал на юбилее королевы, то там не было ни одной рок-звезды с женой-сверстницей. Какой-то двенадцать лет, какой-то тридцать два или еще сколько-то. Я знаю, что ухватить себе молоденькую – это одно дело. Но о чем, блин, говорить? «О, плохие новости из Индии и Пакистана». И это так обыденно. Я ни на кого не променяю мою Шэрон.

Не кажется ли вам странным, что после всего, через что вы прошли, после того вреда, какой вы нанесли себе наркотиками и алкоголем, вы все еще живы?

– Еще как. Я так много раз танцевал со смертью, сознавая и не сознавая этого. Знаете, что я делаю? Каждый год после того, как мне исполнилось сорок пять, я прохожу полное медицинское обследование: колоноскопия, исследование простаты – что-то там совали в мой член. И наконец: «Вы здоровы».

Ничего – дайте постучать по дереву (трижды стучит по столу) – плохого со мной не случилось. Но если случится, что ж… Я прожил замечательную жизнь. В жизни меня особенно бесит то, что к тому времени, когда ты ее досконально узнаешь, жить уже слишком поздно. Лучше бы было по-другому. Лучше бы мы рождались со всеми этими чувствами и знанием, а потом с возрастом глупели.