Великая княгиня Владимирская Мария. Загадка погребения в Княгинином монастыре - [25]

.

В поисках доводов в пользу чешского происхождения Марии М.В. Щепкина обратила внимание еще на один факт. Известно, что свояк Всеволода – новгородский князь Ярослав Владимирович – был женат на сестре Марии. Весной 1198 г. у него скончались двое сыновей: Ростислав и Изяслав (семи и пяти лет), и в память о них всего за один строительный сезон он возвел под Новгородом (рядом с княжеской резиденцией на Городище) каменную церковь Спаса Преображения на Нередице – ныне один из самых знаменитых памятников древнерусской архитектуры. Храм был расписан в 1199 г.[168]

По тогдашнему обычаю, в росписях на стенах храма помещали изображения тех святых, чьи имена носили создатель храма, члены его семьи и родичи. М.В. Щепкина среди многочисленных фресок Нередицы нашла изображения святых патронов: храмосоздателя – князя Ярослава, его жены (по мнению исследовательницы, ее звали Ирина) и ее сестер – Февронии, Марии; Феодосии (так могли звать дочь Февронии и Михаила, старшего брата Всеволода), дочерей Марии – Христины (возможное крестное имя Всеславы), Анастасии, Пелагеи, Елены. Попыталась исследовательница атрибутировать и другие фрески святых жен. По ее мнению, такие имена, как Евдокия, Евфимия, Евфросиния, Татиана, Устиния, Улита, Рипсимия, относились к волынским или киевским родственницам князя Ярослава Владимировича.

Нередицкий храм представляет собой памятник с интересной, но трагической судьбой. С момента создания в конце XII в. фрески церкви практически не поновлялись. Впервые на них обратили внимание в середине XIX в., когда акварельные копии фресок, исполненные в 1862 г. художником Н.А. Мартыновым, были показаны в 1867 г. на Всемирной выставке в Париже и заслужили бронзовую медаль. В 1903–1904 гг. храм был отреставрирован под руководством П.П. Покрышкина (1870–1922), а позднее фрески были тщательным образом сфотографированы.

В период Великой Отечественной войны церковь оказалась на линии фронта и в августе – октябре 1941 г. практически погибла, будучи разрушенной более чем наполовину. Сохранилось лишь около 40 процентов стен, уцелевших под завалами рухнувшего купола и сводов. Тем не менее уже в 1944 г. начались работы по спасению памятника, а в 1956–1958 гг. благодаря сохранившимся обмерам П.П. Покрышкина храм был восстановлен под руководством Г.М. Штендера. Сохранились фрагменты фресок (15 процентов от общей площади) в центральной апсиде (святые и «полотенца»), диаконнике (святые жены), на западной стене (фрагменты Страшного суда) и в некоторых других местах.

Как ни странно, но разрушение, а затем восстановление храма дало толчок к его дальнейшему изучению. Благодаря сохранившимся описаниям, копиям и фотографиям иконографический материал из церкви Преображения на Нередице является одним из наиболее употребляемых в сравнительном анализе древнерусской живописи.

Так, Н.В. Пивоварова пришла к выводу, что «предложенное М.В. Щепкиной истолкование не может быть признано убедительным не столько в силу крайней ограниченности наших знаний об именах представительниц различных ветвей княжеских династий, сколько по причине широкого распространения образов большинства из упомянутых святых в византийских храмовых программах».

Выяснились и другие «неувязки» в построениях М.В. Щепкиной. В частности, на южной грани юго-восточного пилона Нередицы помещена фигура мученицы Февронии, которую М.В. Щепкина отождествила с сестрой Марии. Но оказалось, что рядом с изображением сохранился фрагмент надписи, свидетельствующий, что имя святой в процессе работы над росписью было переписано. В первоначальной надписи святая была названа Февронией, но впоследствии ее имя было изменено на Матрону[169].

В том же 1972 г., когда вышла статья М.В. Щепкиной, на эту же тему появилась статья Л.С. Кишкина (1918-2000)[170]. При этом главным источником для него стали летописи.

Для начала, пытаясь решить, кем являлась жена Всеволода Большое Гнездо – «ясыней» или дочерью чешского князя, исследователь поставил вопрос: являлся ли брачный союз Всеволода и Марии единственным в своем роде, если предположить ее чешское происхождение?

Оказалось, что подобные браки существовали. Второй женой крестителя Руси – князя Владимира Святославича – была «чехиня»[171], а его дочь Предслава была выдана замуж за чешского князя Болеслава III. В 1132 г. на русской княжне женился брненский князь Вратислав (из рода Пшемысловичей). Новгородский князь Святополк Мстиславич (брат киевского Изяслава) в 1143 г. женился на моравской княжне, которой, как полагают, была дочь оломоуцкого князя Оттона II – Евфимия, сестра Оттона III. Второй женой Пшемысла Отокара II и матерью чешского короля Вацлава II (XIII в.) являлась Кунгута, дочь галицкого князя Ростислава Михайловича (из черниговских Ольговичей).

Но также известны и браки русских князей с ясами. Из Лаврентьевской летописи узнаем, что сын Владимира Мономаха – Ярополк – в 1116 г. ходил на половцев «и жену полони себе ясыню»[172]. На Руси она получила имя Елена. О высоком положении жены Ярополка свидетельствуют находки нескольких вислых печатей, атрибутов княжеской власти, несущих на себе изображение святой Елены, которые атрибутируются как принадлежавшие Елене Ясыне, жене Ярополка Владимировича