Век моды - [42]

Он никогда не ходил в церковь по воскресеньям, но никогда не пропускал Божий дом, неважно – католический или протестантский, чтобы не зайти туда и не помолиться или помедитировать. И на каждый Новый год отец в первую очередь по утрам вел нас к святой Клотильде и там проводил три четверти часа в молчаливой молитве. Чаще всего в эти холодные зимние утренние часы в полутемном соборе не проходило службы. Он всегда начинал день, каждый день, посвятив десять – пятнадцать минут чтению главы из Библии. Часто, закончив чтение, отец делал яркие комментарии прочитанного.

Он всегда ссылался на свою утреннюю набожность как на прекрасное нравственное упражнение, с которого надо начинать день.

Кроме того, у него была привычка всегда, когда ему везло, вносить некоторые средства на благотворительность, когда родился сын или удавалось какое-нибудь рискованное предприятие. Он считал обязательным делиться своей удачей с теми, кто не столь благополучен. И поскольку он не хотел проявлять свою приверженность к какой-нибудь религии, всегда делил свой дар на две равные части, одна шла пастору, а другая – кюре. Он не соблюдал религиозных обрядов, никогда не ходил на исповедь, верил, что протянутая рука помощи какому-нибудь обездоленному бедняку представляет собой больший дар Богу, чем зажигание сотни свечей. Однако, когда дело касалось его детей, отец легко уступил желанию матери, чтобы мы были воспитаны в католической религии. Таким образом, я формально католик, но в более поздние годы стал все более следовать религии отца. Это непросто. Все время себя спрашиваешь, отдаю ли я полной мерой или просто пытаюсь найти компромисс? Был ли я откровенно груб с этой глупой старухой, хотя мне нетрудно быть с ней добрее? Было ли мое мнение об этом человеке неверным? Не обидел ли я того человека, не подумав? А если это так, то как я могу исправить это? Для меня это более реально, чем облаченный церковный хор, фимиам или монотонно бормочущий священник. Это более по-христиански.

Хотя Ворт родился и воспитывался в Англии, его склад ума, вкусы и стремления смогли найти свое выражение лишь во Франции. Для него Франция была настоящей родиной.

Он никогда не отрекался от Англии, но его чувства к стране, которая его приняла, были несравненно глубже. Люди иногда его упрекали, что своим делом он помогал наращивать промышленность Франции, в частности в Лионе. На это отец отвечал: «Но как я мог помочь промышленности? Я всем обязан Франции. Она дала мне возможность выразить себя, всячески способствовала моим успехам в работе, она была всем для меня. Мне кажется честным, когда я выражаю свою благодарность тем, что делаю все в моей власти, чтобы способствовать ее процветанию».

Миссис Джеймс Браун-Поттер в роли Джульетты в костюме от Ворта, ок. 1895 года

Как я ранее упоминал, Ворт всегда отказывался использовать ткани, изготовленные не во Франции, и проводил энергичную кампанию против англомании, которая до сих пор распространена во Франции. Считалось, что это повальное увлечение английской модой и тканями возникло во время Реставрации. Это было тогда, когда политические эмигранты, в том числе Людовик XVIII, Карл X и Луи Филипп, после изгнания вернулись во Францию. Лично я полагаю, что одержимость во Франции английскими вещами началась раньше, скажем, во времена Людовика XVI. По меньшей мере, можно судить по надписям на некоторых гравюрах того периода, таких как «Полонез по-английски», «Левит по-английски» и так далее. Кроме того, на картинах Джошуа Рейнолдса[133] и Гейнсборо[134] можно заметить, что английский стиль был в большой чести во времена Марии Антуанетты. Таким образом, я убежден, что англомания охватила Францию задолго до Реставрации. Как бы то ни было, Ворт, несомненно, победил эту тенденцию, убедив тех, кто все еще был верен традициям Луи Филиппа, отказаться от влияния королевы Виктории, которая была диктатором моды в Лондоне, и снова передать «кубок» моды Парижу.

Во время войны 1870 года отец вел себя так же, как самые безупречные граждане Франции. Он не завербовался в армию, но заботился о раненых, посвятив этому свои средства и сердце.

Мисс Кейт Брайс в костюме а-ля Веласкес, заказанном по телеграмме и созданном за 24 часа

Отец был крайне суеверен и приписывал чрезмерное значение пустяковым, казалось бы, событиям. Как многие англичане, он слепо верил во влияние Луны на состояние дел и всегда был убежден, что если видел молодой месяц через окно, занавеску или сквозь облака, то должен обязательно столкнуться со сложностями в магазине, вплоть до следующего новолуния. Но если он видел нарождавшийся месяц в его первой четверти совсем ничем не загороженный, был так же твердо уверен: его ожидает большой успех и благополучие весь этот лунный месяц. Не мне судить или объяснять такую суеверность. В Англии это очень распространено, и, без сомнения, отец усвоил это еще в раннем детстве.

Между прочим, вера в предзнаменования удержала его от одной из самых удачных сделок, которые можно было вообразить, – это покупка здания, где располагалась фирма Ворта, на рю де ля Пэ. Он никогда не позволил бы нам купить его из страха, что это может изменить удачу и подвергнуть риску успех. Дважды в его жизни владельцы здания выступали с предложением купить его, и оба раза отец отказывался.