Веер - [22]
Креспино (в сторону). А вот и он! (К Эваристо.) Синьор, мое почтение. Синьора Джертруда желает с вами поговорить. Она ждет вас в лавке Сузанны и просит вас туда зайти.
Эваристо. Передай синьоре Джертруде, что я готов повиноваться, но умоляю ее подождать немного, пока я не увижу одно лицо, с которым, мне необходимо встретиться, и затем я буду к ее услугам.
Креспино. Слушаю. Как вы себя чувствуете? Лучше?
Эваристо. Слава богу, лучше.
Креспино. Очень рад. А как поживает Джаннина?
Эваристо. Кажется, хорошо.
Креспино. Джаннина славная девушка.
Эваристо. Да, это правда; и она вас нежно любит.
Креспино. Я ее тоже люблю, но…
Эваристо. Но что?
Креспино. Мне кое-что рассказывали.
Эваристо. Что-нибудь относительно меня?
Креспино. Сказать по правде, синьор, да.
Эваристо. Дружище, я порядочный человек, и ваша Джаннина честная девушка.
Креспино. Да, я тоже так думаю. Но злые языки всегда найдутся.
Граф появляется в дверях аптеки.
Эваристо (к Креспино). Идите к синьоре Джертруде и скажите ей, что я сейчас буду,
Креспино (идет). Слушаю, синьор. (Проходя мимо графа.) Я уверен, что между ними ничего нет. Рассчитываю на вас в нашем деле с Джанниной.
Граф. Положитесь на меня,
Креспино. Дождаться не могу. (Входит к Сузанне.)
Эваристо. Ну, что скажете граф?
Граф. Вот веер. (Показывает.)
Эваристо (хватает его). О, какое счастье! Как я вам обязан.
Граф. Взгляните, ваш ли?
Эваристо. Мой, мой, тут и говорить нечего.
Граф. А табакерка?
Эваристо. Не будем говорить об этом. Я ваш покорнейший слуга. (Бежит и входит в лавку Сузанны.)
Граф. Вот что значит не разбираться в вещах! Я считал, что это самый обыкновенный веер, а он стоит так дорого, что его можно обменять на драгоценную табакерку. (Вынимает табакерку.) Эваристо не захотел взять ее обратно. Барон может не захотеть принять ее… Да, он как будто немного рассердился, когда я попросил у него веер; но когда я ему сказал, что поднесу ей от его имени, он немного успокоился. Пожалуй, я куплю другой за три-четыре паоло, эффект будет тот же самый.
Креспино (возвращается из лавки Сузанны). Хорошо, что я так удачно выполнил поручение. Синьора Джертруда заслуживает того, чтобы ей оказывали всяческие услуги. Ах, синьор граф! Стало быть, я могу надеяться?
Граф. Вполне. Сегодня для меня счастливый день, мне все удается.
Креспино. Если бы удалось и это!
Граф. Да, вот сейчас, погодите. Эй, Джаннина!
Джаннина (выходит из дома). Синьор, что прикажете? (Со злостью.) Чего вам еще надо?
Граф. Не надо так свирепо, не горячитесь. Я желаю вам добра и собираюсь выдать вас замуж.
Джаннина. Я не нуждаюсь в вашей помощи.
Креспино (графу). Слышите?
Граф (к Креспино). Погодите. (Джаннине.) Я хочу выдать вас замуж за человека в моем вкусе.
Джаннина. А я вам говорю, что это не удастся.
Граф. Я хочу выдать вас за Креспино.
Джаннина (довольная). За Креспино?
Граф (Джаннине). Ага! Что вы на это скажете?
Джаннина. Говорю, синьор, «да», — от всей души, от всего сердца.
Граф (к Креспино). Теперь вы видите результаты моего вмешательства?
Креспино. Да, синьор, вижу.
Явление двенадцатое
Те же и Мораккьо, вышедший из дома.
Мораккьо. Что тут происходит?
Джаннина. А вам какое дело?
Граф. Джаннина обязана выйти замуж по моему выбору.
Мораккьо. Синьор, ладно, я согласен. (Джаннине.) И ты, так или иначе, согласишься…
Джаннина (серьезно). Я соглашусь охотно.
Мораккьо. Ну, так-то оно лучше.
Джаннина. И чтобы показать тебе, что я согласна, я протягиваю руку Креспино.
Мораккьо (задохнувшись). Синьор граф!
Граф (спокойно). Да, да. Так и будет.
Мораккьо. Да ведь я же обещал Коронато выдать Джаннину за него, синьор граф!
Явление тринадцатое
Те же и Коронато, вышедший из гостиницы.
Коронато. Кто меня звал?
Мораккьо. А ну-ка, подите сюда. Видите ли, синьор граф хочет выдать мою сестру замуж.
Коронато (с беспокойством). Синьор граф…
Граф. Я человек справедливый и покровитель добрый и рассудительный. Джаннина не хочет выходить замуж за вас, а я не могу, не смею, не хочу ее неволить.
Джаннина. Да, синьор. Я желаю выйти за Креспино назло всему свету.
Коронато (к Мораккьо). А вы что на это скажете?
Мораккьо (к Коронато). А вы?
Коронато. А мне наплевать! Кто не желает меня знать, тот меня недостоин.
Джаннина. Ладно, пусть будет так.
Граф (к Креспино). Теперь вы видите результаты моего вмешательства.
Коронато. Синьор граф, ведь я послал вам второй бочонок вина.
Граф. Подайте мне счет, я заплачу. (Вынимает золотую табакерку и берет щепоть табаку.)
Коронато (в сторону). Я вижу, у него — золотая табакерка, значит, он заплатит.
Мораккьо (Джаннине). Ты поставила все-таки на своем!
Джаннина. Кажется, да.
Мораккьо. Если потом пожалеешь, пеняй на себя.
Граф. Никогда она не пожалеет, я всегда буду ей покровительствовать.
Мораккьо. Хлеба, хлеба нам надо, а не покровительства. (Входит в дом.)
Граф. Итак, когда же свадьба?
Креспино. Скоро.
Джаннина. Хоть сейчас.
Явление четырнадцатое
Те же и барон, вышедший из аптеки.
Барон. Ну как, синьор граф, видели вы синьору Кандиду? Передали ей веер? Почему вы не хотели доставить мне удовольствие самому поднести его ей?
Джаннина (в сторону). Как! Значит, синьор Эваристо не получил веера?
Граф. Я еще не видел синьору Кандиду. Что же касается веера, то у меня есть другой, специально для вас. А вот и синьора Джертруда.
Блестящая комедия великого итальянца с бенефисной ролью для примы театра. Бессмертная комедия Карло Гольдони «Трактирщица» актуальна всегда, но, как ни странно, последние 40 лет эта пьеса почти не ставилась. Вечные темы: Любовь и Страсть. Хитрая Женщина и Состоятельный Мужчина. Нежное Чувство и Циничный Расчет. Мирандолину, главную героиню «Трактирщицы», играли Сара Бернар, Вера Марецкая, Наталия Гундарева в телевизионном фильме...
Комедия знаменитого итальянского писателя-реалиста XVIII века Карло Гольдони. В своих комедиях Гольдони изображает итальянское общество, его нравы и обычаи. До сих пор они ставятся в театрах не только Италии, но и всего мира.
«Слуга двух господ» — захватывающая комедия всемирно известного итальянского драматурга Карло Гольдони (итал. Carlo Goldoni, 1707–1793).*** Накануне свадьбы Клариче и Сильвио, в дом отца невесты является Федерико Распони — предыдущий жених Клариче, которого все считали убитым. На самом деле под маской Федерико кроется его сестра Беатриче, которая разыскивает своего возлюбленного. А в этом ей помогает ее слуга Труффальдино… Еще одним известным произведением Карло Гольдони является комедия «Кофейная». Великолепный мастер комедийного жанра Карло Гольдони прославился тем, что реформировал итальянский театр.
В настоящей комедии четыре персонажа охарактеризованы как самодуры, отчего ситуации легко рождаются и развиваются сами собой; один и тот же характер по-разному изображен в четырех персонажах и показан с четырех разных сторон, а герои предстают перед слушателями в приятнейшем разнообразии". В этом и заключалась новизна комедии, обеспечившая ей небывалый успех.
Книга-фильм.Содержит субтитры с кадрами из телефильма "Труффальдино из Бергамо"Если вы хорошо помните этот фильм..... наслаждайтесь.
Комедия знаменитого итальянского писателя-реалиста XVIII века Карло Гольдони. Материал для комедии Гольдони почерпнул из повседневной жизни. "Как раз в это время я только что переменил квартиру, и так как я повсюду искал тем для комедий, я нашел одну из них в затруднениях, испытанных мною при переезде. Не из моей частной жизни извлек я сюжет пьесы, но все же личные обстоятельства подсказали мне заглавие, а само воображение прибавило остальное". {"Мемуары", т. II, стр. 365.}.
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.