Вечный огонь - [25]

Послышалось отовсюду:

— Как можно!..

— Да никогда в жизни!..

Анатолий Федорович продолжил:

— Низкий поклон землякам-односельчанам. Будьте здоровы!

— И вам на здоровье!

Через некоторое время Анатолий Федорович спросил дядю Прокопа, сидевшего третьим слева, после матери и дочки Вали:

— Скажете слово?

— А як же! — Дядя Прокоп долгое время жил в Донбассе, работал на шахте, многое перенял из местной донецкой русско-украинской речи, точнее выразиться, из южнороссийского говора. — Беспременно скажу… Ось гляди сюда, племяш. Нехай у тебя усе будет, нехай тебе счастит! — Дядя сделал паузу и, глубоко вздохнув, заключил на высокой ноте: — А остальное — черт его не возьмет!

Все загудели одобрительно.

— Шахтер — мастер речи толкать!

— Краснобай!

Вначале затеяли разговор о сельских новостях, хотя каждому не терпелось спросить у Анатолия Мостова о делах более высокого порядка: о службе, о флоте, обо всем, что творится в большом мире. Оно, конечно, в домах есть радио, в клуб кино привозят, не на глухом острове живут люди, но все же… Охота о живом услышать от живого.

Выискалась самая нетерпеливая, подала голос:

— Натоль Федорович, а не боязно под воду опускаться: глухо, темно? Там и заблудиться недолго.

Кто-то пошутил:

— Им фонарями «летучая мышь» дорогу высвечивают.

— Нет, я толком интересуюсь!

— Дельфины им дорогу показывают. Они даже людей спасают.

— Ее бы не спасли!

— Почему?

— Сильно чижолая!

Взорвался хохот. Молодайка махнула рукой, мол, шут с вами, не дали спросить и не надо. Но Мостов за шутками не потерял вопроса:

— Все по приборам, соседушка, по локаторам. Они наши глаза и уши.

— А скажите, долго можно просидеть под водой? — подали голос с мужского края.

— Практически очень долго…

— К примеру, месяц-два?

— Можно и дольше.

Мужчины вдруг шумнули:

— Во, слыхал!

— А я что говорил!

Было понятно, что вопрос уже дискутировался среди сельских знатоков.

— Ну а если, скажем, противник тебя обнаружил, что он станет делать? Какой у него будет маневр?

— Бомбить глубинными бомбами.

— А ты?

— Смотря по обстановке. Можно уйти на глубину, выключить турбины, затаиться…

— А можно и другое?..

— Подвсплыть, поймать его в перископ, развернуться по цели, атаковать торпедами.

— Торпедами?.. Серьезное дело!.. Помню, нас перебрасывали с кавказского берега на крымский. Так она, стерва, исподтишка как врезала парочку по нашему транспорту!.. Чудом спасся. Катера подобрали, а то бы амба, не сидеть мне за этим столом, вот вам крест.

— Ты о себе погоди, дай послушать человека!

— А то я не даю?

— Да цытьте, вы! Завелись.

— Анатолий, ты бы просветил нас вот в каком отношении: скажи, пожалуйста, не напрасно ли мы платим налоги?

Все притихли, глядя на бухгалтера колхоза, это он задал такой вопрос, который всем показался каверзным, непутевым и даже вредным. В самом деле, раз Советская власть облагает, значит, так надо, какие тут еще могут быть сомнения?

— Что ты мелешь?

— Перебрал мужик!

— Что значит напрасно? Хочешь сказать: государство нас обирает?..

Бухгалтер выставил ладонь щитком.

— Извиняюсь, весьма извиняюсь. Утверждаю: вопрос закономерный, но его следует выслушать до конца и только после вставлять сомнительные реплики. Вот ты, например, платишь налог или живешь по-птичьи?

— Ну!

— А ты платишь? — обернулся к соседу по другую сторону.

— Допустим.

— Не допустим, а точно — платишь! И я плачу. Так имеем ли мы право, я говорю, имеет ли право народ, который платит исправно налоги, спросить у знающих людей или тех, от кого это зависит, куда идут наши деньги? Не напрасно ли мы платим? Все ли делается, чтобы мы пребывали в спокойствии и выходили на поле, а также на фермы скотоводческие вовремя и без потери времени на всякие размышления и сомнения в отношении нашей безопасности, в отношении обороны и стабильности территории.

— Фух ты, господи, как кудряво рассуждаешь!

— Пока дождешься конца, пока разберешься, что к чему, вспотеть можно!

— Его бы делегатом на конференцию по разоружению — он бы там всех за голенище заткнул!

— Ну, тихо! Дайте же ему дожевать, не то подавится, вишь, сколько у него во рту слов-то осталось — тьма-тьмущая!

Терпеливо переждав все реплики и не обратив на них ровно никакого внимания, бухгалтер продолжал:

— Форма в данном случае не имеет решающего значения! Я по сути спрашиваю. Есть ли у меня такое право, Анатолий свет Федорович?

— И закон и право на вашей стороне, Исидор Ивович. Конечно, каждому небезразлично, куда идут его деньги. — Мостов пригладил растрепавшийся пегий чуб. — Все делается так, чтобы их употребить разумно, расходовать с толком. Я могу сказать о флоте…

— Во-во, просим!

— Удивительные строим корабли, особенно подводные лодки с атомными двигателями. Правда, дело новое, незнакомое. Опыта пока недостаточно. Но осваиваем, учимся. Совершенствуем и себя и технику.

— Ну и сколько же она стоит, подлодка-то?

— Много стоит. Очень много…

— Да ты не стесняйся, говори, здесь люди свои. Если не хватает средств, скажи прямо, поможем, дадим средства. Как в старину говорили: заложим жен своих и детей, а войско обеспечим.

Женщины разом вмешались в разговор:

— Правда ваша, все бы отдали, только бы войны не было, проклятой. Век бы не знать ее ни нам, ни деточкам нашим, ни внукам дорогим!