Василий Темный - [9]
– И за то спасибо, что истину сказываешь как понимаешь. А Тверь ноне с Витовтом уговор держит, и нам, тверским князьям, надобно помыслить, как честь свою блюсти, не лечь под ноги Москве.
– Дай Бог, те, княже, удачи. Рад буду Тверь видеть на взлете.
Великий князь взмахнул рукой:
– Добро, боярин, не станем загодя мыслить, время покажет.
Тверь жила своими заботами. С утра стучали топоры плотников, звенели молоты в кузницах, дымили печи гончаров. Из леса волокли бревна, ставили срубы изб, рубили боярские хоромы сразу же за Кремником.
На луговых проталинах поднялась первая сочная трава. Пастух пригнал на них стадо. Коровы и козы щипали зеленя, чавкали под копытами лужи.
Князь Борис с утра посмотрел, как мастеровые умельцы рубят бревна угловой башни Кремника. Хорошо ставят, вяжут крепко, без скоб и гвоздей. Так могут работать разве что на Руси, где все церкви и хоромы княжеские сделаны без металла…
За городскими стенами, где площадь торговая, ряды и лавки, крытые свежим тесом, лепятся одна к другой, и все торжище тверское плахами вымощено. По воскресеньям здесь всегда людно. Свои ряды у каждого ремесленного мастерового: у кузнецов и плотников, гончаров и кожевников, чеботарей и шорников.
А особо широкие крытые ряды и лавки у гостей торговых, приезжавших с земель Востока. Здесь торг ведут шелками и тканями заморскими, изделиями из золота и каменьями дорогими…
Чуть поодаль на крючьях свисают туши говяжьи, свиные, бараньи, кровавят. На полках птица битая, рыба свежая…
Полюбовался князь уменью мастеровых, однако червь сомнения уж сколько лет его точит. Ведь не позже чем вчера сам же и попрекал бояр, что пора не по старинке жить, а к новине лик поворотить. Не бревнами огораживаться, а из камня Кремль ставить. И коли еще хоромы дворцовые, да палаты боярские – ни один пожар не грозил бы городу. Ноне, ежели запылает какой пожар, так и гляди, что на весь город перекинется. И пылает, пока несколько улиц не выгорит.
Полюбовавшись работой мастеровых, князь через торговый и ремесленный Подол выбрался на тверскую дорогу к ближайшей кузнице, приземистой, крытой дерном.
Из открытых окон чадило угольной гарью, окалиной. Борис Александрович остановился у широких дверей. В отрочестве он часто захаживал в кузницы, любил глядеть, как кузницы куют, кто броню, кто сабли и наконечники. Бородатый, с взлохмаченной копной волос кузнец стучал молотком по раскаленному металлу. Увидев князя, не переставая стучать, кивнул:
– Здрави будь, княже.
– Здорово, Роман. Что без помощника?
– Артамон задержался, печь в избе перекладывает.
Сунул железо в горно, качнул мехами. Они дыхнули, и угли заалели. Кузнец улыбнулся в бороду:
– Мужик еще не отсеялся, хлеба в земле, а он уже жать готовится, серп заказал.
– Поди, хозяин рачительный. – Присел на стоявший у двери чурбан. – А скажи, Роман, как лучше город крепить, изгородью бревенчатой аль камнем?
Кузнец прищурился:
– Ты, княже, спрашиваешь, дороже аль дешевле? Ежели камнем, дороже, бревнами дешевле. Эвон леса вокруг и мужики в силе. А коли понадежней и от орды защита, то из каменьев стены возводить надобно. Однако русский мужик на время глядит, ему все побыстрей давай да побыстрей.
– Однако время настает, когда о безопасности помыслить надобно. – Князь поднялся. – С тобой я, Роман, в согласии. Следует Тверь в камень одеть и начинать требуется с Кремля, как и Москва со времени Дмитрия Донского…
Ворочаясь в Кремник, князь Борис завернул к причалу, где мастера сваи меняли, настил бревенчатый. Разом поднималась в их руках деревянная тяжелая бабка, ухала в сваю, медленно вгоняя ее в днище Волги-реки.
– И-эх, разом, – командовал бригадир, то и дело присматривая, чтоб не посадить ее глубже остальных.
Волга уносила последние остатки шуги, очищалась от наносных бревен, веток, щепок. Вот-вот ладейщики спустят на воду свои корабли, рыбаки осмолят лодки, закончат латать снасти.
Такую пору князь любил. Ждал, когда рыбаки вернутся с лова, станут выгружать рыбу. А она бьется в плетеных корзинах, серебрится.
Через опущенный мост вошел в Кремник, поднялся на ступени красного крыльца, вступил в просторные сени, где по утрам собирались бояре, ждали княжьего выхода.
Дежурившему у входа отроку бросил:
– Покличь дворецкого.
Глава 4
С той поры, как от родов скончалась мать княжны Анастасии, а в стычке с татарами погиб и ее отец, суздальским князем стал его сын Ярослав.
При дворе Ярослава и жила княжна Анастасия в ожидании, кто засватает ее. Но не всяким сватам она возрадовалась бы, а вот приезд боярина Семена не отринула, потому как много хорошего наслышалась о тверском великом князе.
И засватали Анастасию, но увозить в Тверь быстро не собирались, потому как князь Борис отправился в Литву к великому князю литовскому Витовту.
Красива была Анастасия и стройна, а уж властна, как поговаривали суздальцы, не по чину. В ее положении девицы по кельям отсиживаются, да в молитвах дни проводят, а на лучшее рукодельем занимаются, Анастасия же не только в хоромах суздальских верховодила, но и боярам суздальским любила указывать.
Потому и недолюбливали ее в Суздале, о том знал и суздальский князь Ярослав, брат Анастасии.
Иван Молодой (1458-1490), старший сын и соправитель Великого князя Московского Ивана III, один из руководителей русской рати во время знаменитого «Стояния на Угре» 1480 года, был храбрым воином и осторожным политиком. Если бы загадочная смерть в возрасте 30 лет не прервала жизнь молодого князя, то в историю России никогда не были бы вписаны страшные страницы тирании князя, прозванного Грозным.
Русь начала XVI века. Идет жестокая борьба за присоединение к Москве Пскова и Рязани, не утихает война с Речью Посполитой. Суров к усобникам великий князь Московский Василий III, и нет у него жалости ни к боярам, ни к жене Соломонии — в монастырь отправит ее. Станет его женой молодая Елена Глинская — будущая мать царя Ивана Грозного…Блестящий и пронзительный в своей правдивости роман от мастера исторического жанра!
Роман посвящен времени княжения Ивана Калиты - одному из важнейших периодов в истории создания Московского государства. Это третья книга из серии «Государи московские», ей предшествовали романы «Младший сын» и «Великий стол».
О жизни и деятельности младшего сына великого князя Александра Невского, родоначальника московских князей и царя Даниила Александровича (1261–1303) рассказывают романы современных писателей-историков Вадима Каргалова и Бориса Тумасова.
Романы Н. Алексеева «Лжецаревич» и В. Тумасова «Лихолетье» посвящены одному из поворотных этапов отечественной истории — Смутному времени. Центральной фигурой произведений является Лжедмитрий I, загадочная и трагическая личность XVII века.
Нигилисты прошлого и советские историки создали миф о деспотичности, и жестокости Александра II.В ином свете видят личность царя и время его правления авторы этого тома.Царь-реформатор, освободитель крестьян от крепостной зависимости – фигура трагическая, как трагичны события Крымской войны 1877 – 1878 гг., и роковое покушение на русского монарха.В том вошли произведения:Б. Е. Тумасов, «ПОКУДА ЕСТЬ РОССИЯ»П. Н. Краснов, «ЦАРЕУБИЙЦЫ».
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.