Ваше Величество Госпожа Рабыня - [50]

— То есть, Владимир Моисеевич, вы считаете, что вероятность самоубийства "идейных" рабынь Игоря Олеговича не многим больше вероятности самоубийства всякой, потерявшей возлюбленного, женщины?

— Да, Геннадий Ильич, не многим… Но… знаете… с самоубийствами всё очень не просто… У нас до сих пор считается, что совершать их могут только психически нездоровые люди… Так — проще… Чувство вины, которое могут испытывать родные и близкие самоубийцы, этим снимается. Если не полностью — то в значительной степени… Вообще-то людей, добровольно решившихся перейти черту, считать психически нездоровыми — сравнительно новое. В большинстве случаев до сих пор ещё работает куда более древний механизм защиты: во всех, случившихся с человеком бедах, винить самого пострадавшего. Даже — когда ураган, потоп или землетрясение… дескать, за грехи покарал Всевышний…

— Однако, Владимир Моисеевич, эка вы куда хватили… Очень любопытно… Признаться, под таким углом я никогда не смотрел на эту проблему… но вы… я, честно сказать, так и не понял, сами вы считаете или не считаете самоубийц психически больными?

— Как вам сказать… исключая единичные случаи, когда внешние обстоятельства объективно — я подчёркиваю, объективно — становятся невыносимыми…

— Единичные? Простите, Владимир Моисеевич — перебил. Вы, значит, думаете, что объективно решиться на роковой шаг обстоятельства подталкивают человека крайне редко?

— Да, Геннадий Ильич — крайне редко… тут вот ведь какая хитрость… или, если угодно, парадокс… да, парадокс человеческого сознания… когда внешние обстоятельства — нищета, голод, война, репрессии — казалось бы, прямо-таки диктуют: чёрт с ним с этим миром, он ужасен, несправедлив, жесток — откажись от его кровавых соблазнов, ибо даже небытие привлекательнее стократ! — человек сопротивляется всеми силами. Мучается, страдает, гибнет на войне, умирает от голода, гниёт в концлагерях, принимает страшную казнь, но терпит. Словно бы бросает миру вызов: ты меня гнёшь, ломаешь, а я стою! А с другой стороны, во времена относительно вегетарианские и (главное!) объективно, казалось бы из-за пустяков: не сложившаяся карьера, неразделённая любовь и прочий подобный вздор — вздор, разумеется, относительно — ежегодно десятки тысяч наших с вами сограждан добровольно отказываются от этой, будто бы сносной, жизни…

Далее у Брызгалова с Кандинским затеялся долгий, увлекательный разговор, в котором, с разных точек зрения рассмотрев проблему самоубийств вообще и Васечкиной в частности, они также коснулись пресловутой брызгаловской "картинки" — в связи с компенсаторными механизмами в человеческой психике. И в данном контексте сделанное Кандинским интересное обобщение душевных особенностей следователя, натолкнуло Геннадия Ильича на любопытную мысль:

— Владимир Моисеевич, а бутовские рабыни?.. ну, это… их стремление в рабство?.. то есть, к отказу от своей воли… это тоже, наверное, можно рассматривать как своеобразную компенсацию?

— Разумеется, Геннадий Ильич! Право жаль, что с таким психологическим даром вы в своё время не пошли в медицинский ВУЗ. Схватываете, что называется, на лету. Разумеется — компенсация! Отказаться от своей воли — это же для значительного большинства людей самый универсальный способ примирить все душевные противоречия. Избавиться от мучительного для психики выбора! А иногда, как, думаю, в случае с бутовскими "идейными рабынями", заодно удовлетворить некоторые из своих специфических социально-эротических потребностей. Подчёркиваю: социально, а не сексуально — если бы сексуально-эротических, то их бы вполне устроили обыкновенные садомазохистские игры. Хотя… с другой стороны… сексуальное и социальное не разделены пропастью… и порой образуют самые неожиданные и причудливые сочетания…

Вести неспешный, увлекательный разговор с Кандинским Геннадию Ильичу чрезвычайно нравилось, ему было важно знать мнение опытного психиатра об экзотических экспериментах Бутова, но… время! Да, интересно, захватывающе и, вероятно, полезно — но время идёт! Мало того, что относительно убийства Игоря Олеговича нет ещё никаких конкретных зацепок, — пропал Сазонов! Единственный на пока кандидат в свидетели!

"Да, конечно, возможные самоубийства бутовских осиротевших воспитанниц — это серьёзно; но он — чёрт возьми! — не ангел-хранитель, а следователь. Сыскарь при исполнении. Прав был полковник: необходимо как можно скорее Завалишину, Галушкину и Ковальчук передать каким-нибудь образом под опеку Кандинского, а самому, наконец-то развязавшись с "пансионом благородных девиц", все силы отдать расследованию. Только вот сам Владимир Моисеевич… он что-то, как я и предполагал, не горит желанием сих интересных дам заполучить в качестве пациенток? Во всяком случае — поместить их в клинику. А-а… горит — не горит! Он, а не я психиатр, в конце концов! И как бы наш обстоятельный, интересный трёп на психо-социально-сексуально-философские темы ни занимал меня — пора расставлять точки над "i"! Как человек умный, Кандинский, думаю, не обидится".

— Владимир Моисеевич, простите, пожалуйста, с огромным удовольствием говорил бы с вами хоть до самого вечера — увы. Время. Заботы о судьбе воспитанниц Игоря Олеговича меня, к сожалению, не освобождают от поисков его убийцы. И, если сочтёте возможным, хотелось бы услышать от вас что-то конкретное… ну, относительно этих женщин?..