Ваша честь - [44]
– «Обвиняемый, – написано это было по-испански, поскольку todos los casos se substanciarán en lengua castellana[132], – Андреу Перрамон, уроженец и житель Барселоны, по профессии поэт („Поэт? Ты у меня схлопочешь, поэт, растудыть!“), но без определенных занятий, проник в номер гостиницы „Четыре державы“, в котором остановилась жертва, с целью украсть ее драгоценности».
– Ну-ка, что здесь такое, Рамио? – Прикрывая нос надушенным платочком, его честь председатель Верховного суда читал вслух в своем кабинете признание, за десять минут до того написанное на бумаге, покрытой кляксами ужаса и воплей. – «…Номер гостиницы… остановилась жертва… с целью…»
А Рамио отвечал:
– Ах да, конечно, ваша честь, конечно же, здесь не хватает, вот видите?.. Теперь все в порядке: здесь не хватало запятой. Все улажено; продолжайте.
И писарь улыбался дону Рафелю и думал: «Вот же привязался, ну и зануда этот почтеннейший судья», – и чтение продолжалось:
– «…И без особого труда проник в комнату жертвы и как раз было собирался украсть сундучок с драгоценностями, когда жертва внезапно пробудилась от сладкого сна, которым заслуженно забылась, обессиленная стараниями, приложенными ею во время концерта, состоявшегося в тот вечер у маркиза де Досриуса…» Превосходно, Рамио, превосходно написано, «заслуженно забылась сладким сном». – Писарь в изумлении покраснел, потому что дон Рафель никогда не был щедр на похвалы. Судья продолжал: – «Увидев незнакомца, бедняжка Магидельоп Десфлох…» Это не так пишется, Рамио.
– Это нужно будет поправить; да, ваша честь.
– «Итак, бедняжке Магидельоп Десфлох не удалось позвать на помощь по причине крайнего испуга. Однако обвиняемый, опасаясь, что его присутствие обнаружат другие постояльцы гостиницы „Четыре державы“, в случае если такая выдающаяся певица, как Десфлох, закричит во все горло, с невероятными силой и мастерством решил заставить жертву замолчать, заткнув ей рот. Вышеупомянутая дива в ответ на этот трусливый и презрения достойный шаг решила оказать сопротивление и, защищаясь, сорвала с шеи убийцы свидетельствующий о его преступлении медальон. А тот, дабы избежать проблем, вонзил ей в шею бывший при нем кинжал. Этой раны было достаточно для того, чтобы прикончить убитую». «Прикончить убитую»?
– Я хотел сказать, прикончить жертву, ваша честь.
– Тогда исправьте это, Рамио.
– Будет сделано, ваша честь.
– «Потом, чтобы удостовериться в том, чтобы пташка не запела…» Послушайте, Рамио, послушайте… придется вам это исправить, потому что, если ее уже убили, с чего бы она вдруг запела, понимаете ли.
– Да, ваша честь.
– Итак, чтобы удостовериться и прочее, «он вонзил ей кинжал в сердце, вытер руки о постельное белье убитой». Вот теперь правильно, Рамио: теперь правильно, потому что жертва уже убита. Превосходно, Рамио.
– Да, ваша честь.
– Итак: «Обвиняемый не в состоянии объяснить, где спрятал нож»…
«Надо бы его найти», – подумал дон Рафель, заканчивая читать ту часть, где говорилось, что «обвиняемый ретировался с места преступления под покровом тьмы, пользуясь тем, что час был поздний, с целью избежать карающего правосудия». Немного помолчав, дон Рафель Массо, под впечатлением от творческой силы повествования, довольный тем, что дон Херонимо Растудыть-и-Кортес де Сетубал умудрился ни словом не упомянуть бумаги, найденные дома у этого негодяя, откинулся назад в кресле, вздохнул, взглянул на писаря и сказал:
– Хорошо, что нам известно во всех подробностях, что именно произошло. – Писарь отвесил неглубокий, но подобострастный поклон, и дон Рафель наставил на него указующий перст. – Хорошо, что правда восторжествовала, Рамио.
Произнеся эту памятную фразу, его честь высморкался, как будто хотел избавиться от всей той мерзости, которой надышался, читая написанное в этой бумаге, и помахал подчиненному рукой, чтобы тот удалился.
Маэстро Перрамон глазам своим не верил. Перед ним сидело ходячее ничтожество, нерадение с ушами и носом, ни к чему не пригодное и неспособное к деятельности существо, одетое в вонючее войлочное пальто и наполовину изъеденный молью парик. Блестящий адвокат, которого предоставил Андреу Верховный суд для оказания ему бесплатной юридической помощи, в этот момент объяснял его отцу, что исход дела особенно затрудняло неблагожелательное расположение обвиняемого и его абсолютное нежелание сотрудничать.
