Ваш ход, мистер убийца - [77]

Я с замиранием сердца заметила, что сержант Бернс несколько раз бросил взгляд в сторону моего дома. Не иначе, он собирался заглянуть и задать мне парочку вопросов. Что ж, милости просим. К сожалению, я не смогу сообщить представителю закона ничего нового. Минувшей ночью я уже поведала все, что считала нужным рассказать.

Тут кто-то из полицейских испустил победный клич, и все остальные собрались вокруг него. Не иначе как они обнаружили останки бедолаги Майка Осланда. Пожалуй, с меня довольно наблюдений, решила я, отходя от окна. Около двенадцати зазвонил телефон. Мама сухо поблагодарила за подарок и напомнила, что сегодня в семь ждет меня для длинного и серьезного разговора.

— Конечно, я буду, мама, — подавив вздох, заверила я.

Ни малейшего желания пускаться в длинные разговоры у меня сейчас не было. Может быть, мама сжалится надо мной и удовольствуется краткими объяснениями?

— Мама, завтра я загляну в твое агентство и выставлю дом Джейн на продажу, — сообщила я.

Когда разговор касается деловых вопросов, мама моментально забывает обо всем на свете. Но на этот раз мое намерение не вызвало у нее особого интереса.

— Я сделаю это сама, — буркнула она и бросила трубку.

Телефон висел на стене, рядом с полочкой для писем и календарем. Соседство, надо признать, весьма разумное и удобное. В течение нескольких секунд я пожирала полочку глазами, потом, подчинившись внезапному импульсу, вытащила все поздравительные открытки и послания благотворительных фондов и принялась осматривать их со всех сторон, отбрасывая прочь.

В руках у меня остался последний конверт, в котором, судя по всему, находился счет от компании по уничтожению насекомых. Интересно, почему он не у Буббы Сивелла? Он ведь забрал все счета. Правда, этот, судя по штампу, пришел несколько месяцев назад.

Внезапно меня озарила догадка. Прежде чем мои дрожащие пальцы вытряхнули из конверта листок бумаги, я точно знала — это вовсе не счет.

«Похищенное письмо». Так назывался роман, который взяла за образец Джейн. Мне не следовало забывать о ее пристрастии к классике.

— «Четыре года назад, в среду, чудной летней ночью…» — прочла я первую строчку.

«Я, Джейн Ингл, сидела во дворе своего дома. Час был уже поздний, но я страдаю бессонницей и по ночам нередко выхожу подышать свежим воздухом. Где-то около полуночи я увидела, как Марк Каплан, жилец Райдаутов, подошел к задним дверям их дома и постучал. Я хорошо рассмотрела его в темноте, потому что на крыльце Райдаутов висит фонарь. Когда Торренс уезжает из города по делам, Марсия оставляет фонарь гореть всю ночь. Марсия открыла дверь, и Марк Каплан сразу набросился на нее и стал сжимать в объятиях. Наверное, он был пьян, мне даже показалось, что в руках он держал бутылку, но я не могу утверждать с уверенностью. Так или иначе, прежде чем я успела прийти Марсии на помощь, она отшвырнула его так сильно, что он упал на пол. Я видела, как она схватила что-то с кухонного стола и ударила Марка Каплана по затылку. Не знаю, что это был за предмет, предполагаю, что молоток. Через несколько минут к дому Райдаутов подъехала машина. Я догадалась, что приехал Торренс.

Я вернулась в дом, уверенная в том, что вскоре до меня донесется вой полицейских сирен и мне придется давать показания в качестве свидетельницы преступления. Я даже переоделась, сменив домашний халат на юбку и блузку. А потом села за кухонный стол и стала ждать визита детективов.

Однако никакого визита не последовало. Сирены полицейских машин так и не нарушили тишину. Вместо этого я увидела, как из дома вышел Торренс, с усилием тащивший нечто завернутое в скатерть. Вне всякого сомнения, то было тело Марка Каплана. Торренс направился в дальний угол двора и принялся копать. Я всю ночь оставалась на своем посту, наблюдая за ним. Разумеется, первым моим побуждением было позвонить в полицию, но по здравом размышлении я отказалась от этого намерения.

Психика Марсии Райдаут всегда отличалась неуравновешенностью, и я понимала, что если ей придется предстать перед судом, то это будет иметь для нее самые губительные последствия. К тому же Марк Каплан проявил в отношении Марсии сексуальную агрессию. Она действовала в порядке самозащиты.

Поэтому я предпочла сохранить тайну.

Но примерно полтора года спустя у нас с Торренсом вышел конфликт из-за стоявшего на моем участке дерева, которое он самым безжалостным образом изуродовал. Мною овладело желание отомстить. И тогда я совершила поступок, о котором теперь горько сожалею.

Дождавшись, когда Райдауты уехали из города, я ночью пробралась на их двор и принялась копать в том самом месте, где Торренс похоронил убитого. Для того чтобы разрыть могилу, мне понадобилось три ночи. Я отделила от скелета череп, унесла его домой, а могилу оставила разрытой. Мне было важно, чтобы Торренс понял: у преступления, совершенного его женой, был свидетель. Мне хотелось ему досадить. Хотелось, чтобы он места себе не находил от страха.

Теперь я вспоминаю об этом со стыдом и раскаянием. Я больна и чувствую себя слишком слабой, чтобы вернуть череп на место. У меня не хватает смелости просто вручить его Торренсу. На ум мне то и дело приходит Майк Осланд, который бесследно пропал за несколько лет до убийства Марка Каплана. Я помню, какие плотоядные взгляды этот тип бросал на Марсию на вечеринках. Не сомневаюсь, его постигла та же участь, что и жильца Райдаутов. Как я уже сказала, Марсия, несмотря на внешнюю беззаботность, отличается крайней неуравновешенностью и нервной возбудимостью. Ее супруг старается не замечать ее проблем, словно надеется, что они исчезнут сами собой.