Вампиры. Нашествие на Лондон - [25]

— Экс — чего? — спросил Джек.

— Это значит — обескровленный, — пояснил Бен и медленно сложил газету. — Не усматривает, как же! Сэр Дональд охотился за этой статуэткой. Я помню, как он спрашивал дядю Эдвина. Наверное, хотел выяснить, где она находится.

Джек наморщил лоб:

— А зачем она ему?

— Не знаю, — честно ответил Бен. — Возможно, это знал дядя Эдвин.

— А этот профессор Эйденснэп не может нам помочь? — спросил Джек снова.

Бен восхищенно взглянул на друга, хлопнул его по плечу и возвестил:

— Эмми, Джек! Нам надо навестить профессора Эйденснэпа!

Глава одиннадцатая

Эмили напомнила Бену, что им надо в явиться домой к ланчу, иначе у миссис Миллз возникнут какие-нибудь подозрения. Джек, который постоянно испытывал голод и знал, что друзья обязательно передадут ему что-нибудь из еды, нашел эту мысль в высшей степени удачной. Потому все трое вернулись на Бедфорд-сквер.

Миссис Миллз настояла на обычном послеобеденном отдыхе, но к трем часам дня трое друзей были свободны и могли, наконец, отправиться в Британский музей. Спустя несколько минут они оказались на месте.

Джек смотрел на огромное здание круглыми от изумления глазами.

— Да это же не музей, а целый дворец! — воскликнул он.

И действительно, перед ним возвышался внушительный фасад в три этажа, поддерживаемый мощными колоннами. К главному входу вели широкие ступени.

Эмили и Бен с улыбкой переглянулись, и Бен похлопал Джека по спине.

— Пошли.

Бен и Эмили по-хозяйски взошли по ступеням и вошли в холл. Они много раз бывали здесь прежде, обычно с отцом. Швейцар узнал и приветственно коснулся полей шляпы.

— Добрый день, мистер и мисс Коул!

Внутри музей был так же величествен, как и снаружи. Джек смотрел по сторонам с благоговением. Потолок, ему казалось, уходил на полмили вверх. Шаги и шепот посетителей эхом отдавались в широких каменных коридорах и залах. В таком месте надо было молчать. Шум здесь был неуместен.

Бен повел всех по широкой каменной лестнице к галерее, где через боковую дверь они вышли в коридор, куда обычно публика не заглядывала. Бену даже пришлось один раз спросить дорогу. Вскоре они оказались перед дверью кабинета профессора Эйденснэпа. В ответ на их стук из-за дверей раздался дребезжащий голос:

— Входите!

Бен открыл дверь, и все трое оказались перед профессором Эйденснэпом.

Хозяин кабинета сидел за письменным столом, держа в руке гусиное перо. У него была большая лысина с венчиком снежно-белых волос вокруг и очки на кончике носа. Когда профессор стал рассматривать своих неожиданных посетителей, очки соскочили, но он тут же их поймал и водрузил обратно, впрочем, ненадолго. Скоро друзья поняли, что непослушные очки соскакивают каждую минуту, и что профессор почти не смотрит через них.

— А! — сказал профессор, рассмотрев своих посетителей. Голос у него был сухой, с придыханием и слегка дрожащий. — А я подумал, что это снова полиция. Снова одни и те же назойливые вопросы. Но нет, приятный сюрприз. Вы потеряли родителей? Могу позвать кого-нибудь, кто…

Бену пришлось перебить.

— Мы пришли к вам, профессор Эйденснэп.

— Ко мне? Бог ты мой! Я тронут. Польщен. Обрадован. Мне оказана честь! Так важны юные умы, так важны! Входите, входите! Садитесь… гм… куда-нибудь.

Кабинет был полон книжных полок и всяких ящиков. Сквозь единственное грязноватое окно, выходящее во двор музея, струился тусклый желтоватый свет. На всех свободных поверхностях лежали стопки книг, бумаги, а поверх них — слой пыли. За дверью висела карта Южной Америки.

Профессор Эйденснэп обошел вокруг стола и смахнул груду рукописей с одинокого диванчика в углу кабинета. Немного потеснившись, трое друзей уселись на него. Эмми оказалась посредине.

— Таких юных посетителей, как вы, мне нечем угостить, — извиняющимся тоном произнес Эйденснэп. — Мне вообще редко приходится принимать гостей. Будь вы чуть постарше, я предложил бы шерри. Может быть, удастся сделать чай…

Бен снова взял дело в свои руки. Он наклонился вперед, поставив локти на колени.

— Профессор, меня зовут Бенедикт Коул. Это моя сестра Эмили, а это…

— Коул? Коул? — Лицо Эйденснэпа засветилось. — Кем вы приходитесь Гаррисону Коулу?

— Он… — Бен осекся.

Джек подхватил нить разговора.

— Он их отец, профессор.

— Дети Гаррисона Коула? Бог ты мой! Поразительно. Ваш отец — очень умный человек, мои друзья. Его труды — весьма ценный вклад в науку. Я слышал, что он отправился в Мексику.

— Он все еще там, — ответил Джек, предупреждая очередное неловкое молчание.

— Чудесно, чудесно, — сказал Эйденснэп. — Итак, дети Гаррисона Коула, чем могу быть вам полезен?

— Мы прочли в газете о краже статуэтки, профессор, — сказала Эмили. — Печальное известие. Эдвин Шервуд был нашим крестным отцом.

Лицо Эйденснэпа омрачилось.

— Да, конечно. Печальное известие — это еще очень слабо сказано. Вот взгляните. — Старик подошел к стене кабинета и отодвинул груду книг. У стены стоял небольшой металлический сейф, и дверца его болталась на одной петле. — Видите? Этот сейф обошелся мне очень дорого, ибо, как утверждалось, он гарантирован от взлома. И что? Заходит с улицы какой-то тип и вскрывает его как жестянку. Видите следы взлома? Если бы я мог это себе представить, то сказал бы, что этот тип выдрал дверцу голыми руками.