И почему принято радоваться, глядя на улетающие шары? Что в этом радостного? Какие-то жалкие несколько минут полета. Пока ты не взлетишь достаточно высоко. И пока тебя не разорвет в клочки. Вот этот желтый шар – чего он добился? Вырвался из цепких рук, взмыл над автобусами, над гудящей детской толпой, рванул к солнцу изо всех сил. А что дальше?
Зоя проводила воздушный шарик глазами. Поморщилась. Закинула на спину рюкзак и взялась за ручку чемодана.
– Не надо меня провожать.
Мама, которая уже вышла из машины, замерла на месте.
– Ты опять начинаешь?
– Вообще-то это ты начала. Всё, я пошла. – Зоя решительно дернула чемодан, и он загрохотал колесами по асфальту.
– Зоя! А ну стой! – мама преградила ей путь. – Мы же договорились, что это необходимо на время переезда. Ты же достаточно взрослая…
Тут она не выдержала. Отшвырнула чемодан, стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони, сощурила глаза. Только бы не заплакать!
– Да! Я достаточно взрослая! Я достаточно взрослая, чтобы понять, что твой молодой любовничек тебе намного важнее меня! Я достаточно взрослая, чтобы понять, что вам не терпится от меня избавиться! И я достаточно взрослая, чтобы ты меня не провожала, мама! Иди, он ждет тебя.
Зоя подняла чемодан и быстрым шагом двинулась к площади, битком набитой отправляющимися в летний лагерь детьми и их родителями. Лучше уж три недели с незнакомыми людьми, чем удушающая атмосфера дома. Все эти перешептывания за спиной, неестественно звонкий мамин смех, когда он рядом. Бесконечная музыка в наушниках, чтобы ничего не слышать. «Мы всё решили, это для твоего же блага». Спасибо, что поинтересовались моим мнением!
Зоя протянула документы вожатой на регистрации, и та с минуту, наверное, искала ее в списках.
– А, вот! Александрова Зоя Викторовна, пятнадцать лет. Ты в третьем отряде. Держи кепку, значок, твой автобус вон тот, справа!
В какие только лагеря не засовывала Зою маменька – везде одно и то же. Нахлобучиваешь на голову кепку с названием лагеря (в данном случае «Ясные зори»), сдаешь чемодан в багажное отделение, садишься в автобус-поезд-самолет и погружаешься в маразматическое веселье. Песни и дурацкие конкурсы от взмыленных вожатых, шуточки от случайных соседей и нелепые попытки познакомиться. Если забыла дома наушники – всё, беда.
– Зоя? Зоя Александрова? Привет!
«Ну вот, началось», – подумала Зоя, поворачиваясь на зов. Каштановые кудряшки, карие глаза, улыбка до ушей. Точно, видела ее в школе, бегает эстафеты еще, легкой атлетикой занимается.
– Я Мила Коваленко из девятого «А», ой, то есть уже десятого. Ты же из нашей школы, да?
– Уже не из вашей, – буркнула Зоя.
– Ой, правда? Что, в другую школу переходишь? В крутую какую-нибудь?
– Если бы! – Зоя саркастически усмехнулась. – Переезжаем мы. В другой район.
– Вот засада, – Мила, казалось, искренне ей сочувствовала. – К новым людям привыкать опять. Ты в первый раз в этот лагерь едешь?
– Да.
– А я каждый год езжу. Подожди, поставим свои чемоданы попозже.
– Зачем? – Зоя искренне удивилась.
– Увидишь! – Мила заговорщически подмигнула. – Тут свои нюансы.
Чемоданы они пихнули самыми последними, еле-еле втиснув в битком набитое багажное отделение. Потом Мила проворно запрыгнула в автобус и умудрилась занять отличные места в конце салона, подальше от вожатых.
– Как классно встретить кого-то знакомого! – радовалась она.
– Как это? Ты же всех тут знаешь.
– Вот именно поэтому я так радуюсь! – в ее глазах мелькнуло что-то темное и тяжелое, но тут же сменилось обычным весельем. Автобус тронулся, и Мила прилипла к окну.
«Хе-хе, а девочка не так уж безнадежна», – подумала Зоя.
– Вперед, навстречу «Ясным зорям»! – крикнула в микрофон вожатая. В ответ ей раздалось вялое «ура-а-а-а». Зоя глубоко вздохнула и поудобней устроилась в кресле.
Когда городской пейзаж за окном сменился деревьями, Мила снова повернулась к ней, задумчиво хлопая глазами, словно только что проснулась.
– Третий отряд!
– Йе!
– Третий отряд!
– Йе!
– Третий отряд!
– Йе! Йе! Йе!
Вожатые и первые ряды скандировали свои дурацкие кричалки.
– Третий отряд – самый классный. Нам повезло, что мы в него попали, – вдруг сказала Мила. Зоя вопросительно уставилась на нее. – Нет, конечно, самый классный – первый, – поправилась она. – Но первый – это прихвостни комитета самоуправления, а уж Полиночка Круглова не допустит туда левых людей.
– А второй? – иронично спросила Зоя, не удосужившись поинтересоваться тем, кто такая Полиночка Круглова.
– Во втором детдомовцы. Они там всё лето живут безвылазно. Лагерю от них какие-то льготы. – За окном показался поселок, и Мила снова прильнула к окну. – Они отдельно приезжают. На своем автобусе.
Через несколько минут они свернули с шоссе на проселочную дорогу, и автобусы с обеих сторон обступил густой еловый лес. Третий отряд притих, и даже вожатые уже не голосили в микрофон. Елки тянули свои лапы к окнам, заслоняя собою свет. Среди деревьев попадались ржавые стенды с облупившейся краской: нарисованные пионеры совершали какие-то ритуальные действия под полустертыми лозунгами. У некоторых из них были выцарапаны глаза.
