Вам доверяются люди - [81]

— Да откуда, откуда? — беспомощно спрашивает Рыбаш.

Егор Иванович ухмыляется:

— Ну как же! Хирург вы хороший, оперируете много, беретесь за самые сложные случаи. Даже, если можно так выразиться, не беретесь, а жадно хватаетесь… Кто же не отблагодарит своего спасителя?

Что-то в лице Рыбаша заставляет Егора Ивановича резко изменить тему.

— А бесплатную жилплощадь, дорогуша, получают либо начальники, либо герои! И заметьте: начальники — чаще!

Рыбаш с ненавистью смотрит в голубенькие, словно вылинявшие глазки Егора Ивановича.

— Вы это мне как коммунист беспартийному разъясняете?!

И выбегает в коридор, хлопнув дверью.

В этот день Марлена узнает, как трудно быть женой Рыбаша. Он не в духе. Он не желает опять сидеть весь вечер в ее закутке за книжными стеллажами и разговаривать полушепотом, чтоб не мешать «старикам». Его не интересует ни один из фильмов, которые идут в кино. Намеченный поход в Планетарий отменяется, хотя недавно оба не без раскаяния признались друг другу, что о вымпеле, посланном на Луну, знают лишь в самых общих чертах из газетных сообщений. И вообще — он не хочет тащиться куда-то, с кем-то разговаривать, кому-то улыбаться!

— Чего же ты хочешь? — неосторожно спрашивает Марлена.

— Я хочу быть дома, у нас дома, понимаешь? Хочу снять пиджак и галстук. Хочу валяться на диване. Хочу целовать тебя не оглядываясь. Хочу, чтоб у нас был свой угол, просто угол. Неужели не ясно?!

Эта страстная декларация звучит как истерика.

— Ну хорошо, — говорит Марлена, — давай уедем из Москвы куда-нибудь подальше, где мало врачей и много жилья.

Она предлагает это так просто, что Рыбаш внезапно успокаивается. В самом деле, есть ведь и такой выход! Нет, она действительно умница и молодец. Конечно, но стоит очертя голову завтра же мчаться неведомо куда. Надо все взвесить, разузнать и обдумать…

— Подумаем и об этом, — он слегка смущен, — но я не хочу сдаваться без боя!

— Ладно, — мирно соглашается Марлена, — не будем сдаваться.

Они сидят на диване в ординаторской терапевтического отделения. После новогодней ночи оба относятся к этому дивану как к доброму другу. За окном серое, низкое небо. По стеклам потеки: с утра не переставая лепит противный, мокрый снег. Февраль, ничего не попишешь! Закон природы. Но куда все-таки деваться в такую погоду бездомным супругам?

Звонит телефон. Марлена неохотно встает, берет трубку. Собственно, она имеет право не делать этого: по графику уже добрых полчаса, как ее нет в больнице. Но и телефон в ординаторской после новогодней ночи причислен к числу добрых друзей. Как же можно не отозваться на его голос?

— Слушаю, — говорит Марлена. — Да, да, конечно! Здравствуйте!

Рыбаш следит за выражением ее лица. Какая же у нее богатая мимика! Вот чуточку поднялись брови, дрогнули уголки рта — удивилась, обрадовалась. Взгляд в его сторону — колеблется! По-детски, трубочкой, вытянула губы — озадачена, не знает, что ответить.

И вдруг он слышит:

— А я передам ему трубку… Андрюша, тебя!

Через двадцать минут они входят в подъезд того дома, где живут Витольд Августович и Милочка Фельзе. Они уже были здесь, в этой благоустроенной скворечне с мусоропроводом. Действительно скворечня — крохотная однокомнатная квартирка на девятом, мансардном этаже нового дома. Лифт доходит только до восьмого. Потолок в скворечне слегка скошен — над головой крыша. Но в комнате очень светло, кухонька выглядит игрушечной: двухконфорочная газовая плита, над раковиной навесная сушилка для посуды, на стенах навесные шкафчики.

— Здесь почти как в кабине летчика, — сказала Милочка Фельзе. — Каждый винтик-шпунтик приделан с учетом наиболее рационального использования площади…

— Это говорит самолетостроитель! — пояснил Витольд Августович. — А я утверждаю, что здесь всё для женского счастья…

— Совсем не все, — живо возразила Милочка. — Можно было кроме навесных шкафчиков спроектировать и откидные столики и, главное, антресоли. Нам пришлось потом доделывать…

Рыбаш отнюдь не ангел. Уходя от Фельзе, он мрачно сказал:

— Люди вы милые, но моей ноги здесь больше не будет, пока мы сами не устроимся. Иначе я лопну от зависти!

И вот они все-таки входят в этот подъезд.

— Что он тебе сказал? — в десятый раз спрашивает Марлена.

— Не допытывайся. Сейчас сама услышишь.

Оказывается, их ждут обедать. Милочка, в брюках и передничке, выходит из кухни.

— Живо, мойте руки — и к столу!

— Сначала скажите…

— Нет, сначала я налью суп.

И во время обеда выясняется: Милочка вчера съездила к той женщине, у которой они сами целых полтора года снимали комнату. Женщина эта сейчас живет в Кунцеве, у дочки-учительницы, которая, выйдя замуж, безостановочно рожает детей…

— То есть как это — безостановочно?

— Ну конечно, с некоторыми промежутками… — смеется Милочка. — Но мы там жили, когда эта дочка как раз родила мальчика. И вытребовала к себе бабушку… Бабушка отправилась выполнять святые бабушкины обязанности, а свою московскую комнату сдала нам. Потом мы обзавелись вот этой скворечней, а бабушкиного внука отдали в ясли, и бабушка вернулась восвояси…

Суп съеден. Милочка раскладывает по тарелкам второе, и это целиком поглощает ее внимание. Объяснения продолжает Витольд Августович. Несколько дней назад им пришло в голову: а вдруг чадолюбивая кунцевская учительница подарила Советскому Союзу еще одного гражданина и бабушка снова призвана к исполнению своих обязанностей? И вдруг при этом она еще не успела сдать свою комнату? Позвонили туда по телефону. Квартира коммунальная, телефон в передней, люди живут разные. Ответили: «Она в Кунцеве». — «Скоро вернется?» — «А кто ее знает…»