Вам доверяются люди - [56]

— Я неблагодарный осел, — заявил он. — Но дело в том, что у меня порвалась подкладка в левой туфле, на заднике, и надо просто купить новые ботинки. И, — он плутовато взглянул на нее, — в последнее время я что-то никак не могу выкроить час-другой на это дело.

— Опять виновата я! — притворно огорчилась Марлена. — Ладно, сегодня пойдем покупать ботинки.

Вечером они отправились в совместный поход по магазинам. Рыбаш вел себя как мальчишка и все порывался вместо ботинок себе купить Марлене туфли, чулки и даже ботики.

— Ты сумасшедший, просто сумасшедший! — отбивалась она.

— Но я же не сделал тебе свадебного подарка!

— А у нас и не было свадьбы. И не будет. Знаешь, я не люблю свадеб. По-моему, в них что-то нескромное. Зачем выставлять напоказ самые сокровенные чувства?

— Чепуха! Свадьба — хороший обычай. Веселый и радостный. Только снобы не признают народных обычаев.

— Ах, значит, я сноб?! Благодарю!

Она в самом деле обиделась и, воспользовавшись толчеей в магазине, выскочила на улицу раньше, чем он успел найти формулу примирения. Это была их первая ссора, длившаяся до следующего утра. Она просидела у себя дома, ожидая его звонка, а он, побегав по улицам, вернулся в больницу и пошел работать в морг. Как всегда, работа его захватила настолько, что он опомнился лишь около полуночи. С раскаянием размышляя на тему «язык мой — враг мой», Рыбаш вышел из больничного двора. Звонить, а тем более идти к Марлене было поздно. Он побрел домой, проклиная свою несдержанность и не догадываясь, что в эту самую минуту его неопытная в семейной жизни жена проклинает себя за привычку думать «я» вместо «мы».

Об этой привычке ей снова напомнили супруги Фельзе в тот час, когда Марлена провожала своего «первого настоящего больного», выписывавшегося из больницы. Впервые она видела его в костюме, с галстуком, аккуратно выбритого и совсем не похожего на того несчастного, испуганного и пытающегося скрыть свой испуг человека, который лежал на постели в незабываемую новогоднюю ночь. Милочка Фельзе, которой удивительно подходило ее имя, встряхивая маленькой челкой, закрывавшей только одну сторону ее высокого, умного лба, со своей быстрой, слегка насмешливой улыбкой сказала:

— Не стану уверять, будто жалею, что больше мне не надо приходить сюда. Но с вами, Марлена Георгиевна, знакомства мы обрывать не намерены. Ждем вас. И не одну, а вместе с мужем. Условились?

Чуть смущаясь (она все еще смущалась, когда ей говорили «ваш муж»), Ступина неуверенно возразила:

— Он так занят, знаете…

Витольд Августович усмехнулся:

— Все мы заняты, но без людей не проживешь. Попробуем все-таки найти время?

И Марлена, которой очень нравилась эта пара, вдруг дружески протянула обоим руки:

— Хотите, я вас сейчас познакомлю? Погодите минутку…

Она побежала к внутреннему телефону, и Рыбаш спустился в вестибюль, где его ждали все трое. Он запросто хлопнул Фельзе по плечу.

— Выписываетесь? Рад. А то Марлена прямо извела меня заочными консультациями. Она считает, что от вашего здоровья зависит наше семейное счастье.

— Почему? — удивился Фельзе.

— Не слушайте его, он вечно выдумывает… — Марлена не глядела на мужа.

— Честное слово! — сказал Рыбаш. — Она суеверная. Вы попали сюда в ту ночь, когда… в общем, когда мы решили пожениться. И она вбила себе в голову, что, пока у вас все хорошо, у нас тоже будет полный порядок.

— Согласен поддерживать порядок! — сказал Фельзе. — Мне это нравится. Только встречаться давайте вне больницы. Приходите к нам. Или позовите нас к себе.

— Ох, пока некуда! — вырвалось у Марлены.

Милочка Фельзе понимающе взглянула на нее:

— Ничего, уладится. У нас тоже первый год был бездомный. А теперь имеется вполне благоустроенная скворечня. Даже с мусоропроводом.

— Получили квартиру? — с жадным любопытством спросил Рыбаш.

— Я квартиры только проектирую. Получают их другие. Например, она! — Фельзе показал на свою жену.

— Видали мужскую гордыню? — Милочка засмеялась. — Никак не может мне простить, что их организация строит медленнее, чем наша.

— А разве вы тоже… — Марлена хотела спросить «работаете», но вовремя спохватилась: — Тоже инженер-проектировщик?

Милочка сделала забавную гримасу.

— Нет, я конструктор самолетов, на которых летают другие. Например, он! — повторяя жест мужа, сказала она и пояснила: — Правда, правда! Он летал на самолете нашей конструкции за границу, а я тут тряслась от страха…

— Но благоустроенную скворечню проектировал именно он? — подхватывая шутливую интонацию разговора, спросил Рыбаш.

— Конечно. И теперь каждый день вынужден каяться, что не все предусмотрено…

Они расстались, обменявшись дружескими рукопожатиями и номерами телефонов.

— Пойдем к ним? — спросила Марлена, когда дверь захлопнулась.

— Пойдем, — сказал Рыбаш. — Мне понравилось, как они разговаривают.

— А мне — как они относятся друг к другу.

Рыбаш задумчиво почесал бровь:

— Ладно, рыженькая, я постараюсь запомнить.

2

Уже не раз Рыбаш давал себе зарок щадить чужое самолюбие. Но его благие намерения испарялись, едва он сталкивался с невнимательностью к больному. Невнимательности он не прощал никому. Он мог раскричаться тут же, в палате, если оказывалось, что сестра забыла дать лекарство, если санитарка не сразу являлась на зов, если врач с небрежной поспешностью выслушивал чью-то жалобу.