Вальтер Беньямин – история одной дружбы - [94]

Когда мы добрались до улицы Конкиста, уже занимался рассвет – тот удивительный зелёный рассвет, который будто бы возникает не в небе над Ибицей, а в углах старых домов, отбрасывая на белоснежные стены синеватые блики. Наш поход продлился всю ночь. Проснулся я, должно быть, около полудня. Я заглянул в комнату к Беньямину, чтобы узнать, как он себя чувствует. Но комната оказалась пустой! Беньямин исчез, а на столе лежала записка с благодарностью и извинениями.

Он вернулся в Сан-Антонио, и несколько дней я его не видел. Но от одного из его друзей я узнал, что он был очень подавлен произошедшим. Он не решался больше видеться со мной и хотел уехать с Ибицы. Я, естественно, передал ему, что не придаю таким вещам никакого значения и что я ничуть не обижаюсь на него за бессонную ночь – в конце концов, ночь выдалась весьма примечательная. Но когда я вновь с ним встретился, то заметил в нём какую-то перемену. Он не мог себе простить того, что предстал передо мной в таком виде, который он несомненно считал позорным, и, как ни странно, казалось, будто он винил в этом меня. Ни моя привязанность к нему, ни уважение не могли убедить его в том, что злосчастное действие 74-градусного джина ни в коей мере не изменило моего к нему отношения. Сначала я очень расстроился, но затем досада перешла в своего рода раздражение. Несмотря ни на что, мы снова принялись за перевод его «Берлинского детства», однако ко мне он приходить перестал. Однажды я пригласил его на ужин, а он прислал мне записку с отказом: «Мне будет очень тяжело подниматься в гору по такой жаре. Боюсь, что я совершенно вымотаюсь, пока доберусь». Так что работу мы продолжили в Сан-Антонио, причём с большими перерывами. Впрочем, вскоре нам и вовсе пришлось прекратить эти занятия. Страдая от приступов средиземноморской лихорадки, я часами лежал на циновке и не мог ничего делать. А у Беньямина начали проявляться первые признаки малярии. Характер Беньямина по-прежнему был полон странностей, и со временем он становился только жёстче и язвительнее – по крайней мере, так думали наши знакомые. Но теперь, перебирая в памяти события тех лет и стараясь более объективно оценить окружавшую нас обстановку, я никак не могу избавиться от ощущения, что какой-то злой дух втайне пытался разлучить нас с Беньямином.

Тем не менее, никаких конкретных инцидентов, которые превратили бы эту мнимую ссору в настоящую, не последовало. А в октябре, когда Беньямин уехал с Ибицы, наша дружба, как бы нелепо это ни звучало, заметно охладилась. И хотя я получил от него дружеское письмо, но письмо это было единственным. В конце года я вернулся в Париж.

Мне довелось встретиться с ним лишь однажды – в марте 1934 года в кафе де Флор. Он тогда жил в отеле «Палас» на Сен– Жермен-де-Пре. Мне хотелось завершить начатую работу, и мы написали друг другу ещё несколько писем в связи с двумя новыми текстами его «Берлинского детства», перевод которых я как раз заканчивал: «Два духовых оркестра» и «Ловля бабочек». Мы договорились увидеться 20 апреля. Накануне намеченного дня я получил от него записку, сообщающую об отмене встречи. «Не без горечи, – писал он, – я вынужден подчиниться воле несчастливых звёзд, которые в последнее время светят над нашими головами. Я пишу Вам это письмо за час до срочного отъезда».

Причину такого скоропалительного отъезда он мне не объяснил, и с тех пор никаких известий я от него не получал. Больше я никогда его не видел. Наша дружба исчезла в тумане тайны, которым он любил окружать некоторые явления жизни и философской мысли, и за этой завесой я так и не смог разглядеть ничего, кроме отдалённого мерцания «несчастливых звёзд». Даже обстоятельства его смерти долгое время оставались для меня загадкой. И вплоть до сегодняшнего дня узнать все подробности не представляется мне возможным. Вот что написал мне профессор Теодор В. Адорно, один из самых близких друзей Беньямина и исполнитель завещания, управляющий его литературным наследием: «С точностью установить день смерти Вальтера Беньямина не удалось, но мы полагаем, что это произошло 26 сентября 1940 года: вместе с небольшой группой эмигрантов Беньямин перешёл через Пиренеи, рассчитывая получить убежище в Испании. В Порт-Боу эту группу задержала испанская полиция и сообщила им, что на следующий день их отправят в Виши. Ночью Беньямин принял колоссальную дозу снотворного и утром изо всех сил сопротивлялся оказанию помощи».

Вальтер Беньямин – один из самых умных людей, которых я только встречал в жизни. Он был, пожалуй, единственным, кто заставил меня почувствовать такую глубину мысли, в которой точные исторические и научные факты выстраиваются под влиянием строгой логики в единую структуру, позволяющую им сосуществовать со своими поэтическими двойниками, в структуру, где поэзия перестаёт восприниматься как форма литературного мышления и становится выражением действительности, открывающим все тайны взаимоотношений между человеком и миром.

Примечания

Ссылки на основные работы В. Беньямина, изданные на немецком языке, даются по семитомному Собранию сочинений (W. Benjamin. Gesammelte Schriften. Frankfurt a. M.: Suhrkamp Verlag, 1972–1989) под аббревиатурой GS с указанием тома (и части) и страниц.