Валдаевы - [97]

В тот год многие строились. По всему Алову стучали топоры. И соседи Палагины — Роман Валдаев и Платон Нужаев — тоже строятся. Их срубы еще с весны стоят среди улицы. Хорошо, что соседи тоже в строительных заботах, — есть у кого совет спросить и разную мелкую помощь.

Старый дом, который в кои-то веки поставлен был Варлаамом Валдаевым, решили ломать. Поэтому Нужаевы на время переселились к Шитовым, а Валдаевы заняли старую баню в саду.

Андрюшка бегал смотреть, как плотники ломают древнюю избу. Присел на бревна, что лежали у сруба. Подошел Афанасий Нельгин — старший артели из пяти плотников. Снял с плеча небольшой дощатый ящик на ремне, поставил рядом с Андрюшкой.

— Карауль.

И пошел к плотникам. Снял картуз. Перекрестился перед началом работы. Другие тоже перекрестились, и один из плотников, Федот Вардаев, нахлобучил картуз задом наперед, — всегда его так носил, — а затем ловко поднялся на крышу, сел на нее верхом, и — кр-рах! кр-рах! — затрещали доски. К нему влез Афанасий Нельгин. Кивнул с усмешкой на добротный каменный дом напротив, — возле него хозяйка Палага собирала щепки в подол.

— Глянь-ка!

— Ие-эх! Да-а!.. С такой бы ночку, а потом хоть на плаху. Попробуй, а? Мужик-то ее не знамо в какой сторонке…

Афоня почесал затылок и пропел, подражая старому другу — Парамону Вахатову:

Уж и та-ак, уж и ся-ак

Уго-ва-ри-ва-а-ал!

— Попробовал, значит?

— Хранцузский ковровый платок с ярмарки привозил. Не приняла.

Сдирая с крыши тесину, Федот охотно заговорил о Парамоне Вахатове — давно о нем ни слуху ни духу. А Катерина Латкаева, Ненилина дочка, — вылитая отец. Не латкаевской она породы — это и дураку видать. А девка — загляденье одно.

Вспоминали, как вместе с Парамоном строили церковь, — молодые были тогда, горячие. Много воды утекло с тех пор. Ненила на прежнюю Неньку совсем не похожа — расползлась телом, на всех злая какая-то, куда прежняя красота подевалась, поблекла, видать, без настоящего мужика; а подружка ее бывшая — Палага — вон ведь какая завидная бабенка стала, королева!.. Говорят, Пашка Валдаев по ней давно сохнет…

Летели вниз тесины, стропила, трухлявые бревна. Над ветхим жильем стояла пыль столбом, и казалось, дом словно проваливается сквозь землю — стены все ниже, ниже, вот уж и трубы не видно, а вокруг — кучи гнилого дерева да битого кирпича.

После обеда завалили и заровняли подпол.

В один из воскресных дней Валдаевы и Нужаевы устроили две помочи; на них собрались родные, соседи, знакомые — подсобляли строить: рыли подпол, настилали мох под бревна, готовили толстые дубовые сваи под переклады. Приходили помогать и Палага Якшамкина, и Аксинья, жена Гурьяна, которая сразу заметила, что один из плотничьей артели — Павел Валдаев — не спускает с Палаги глаз. Видать, она ему нравилась. Но что между ними может быть? Палага хоть и соломенная вдова, но строго себя блюдет, а Павел Валдаев — женатый…

8

Одиночество изводило Елисея Барякина — не находил себе места в неуютной избе. Поначалу стремился на люди: часто бывал в Зарецком, в Рындинке, ночевал там у дружков и нередко не появлялся дома по нескольку дней кряду; однако и среди людей не нашел себя — и снова вдруг остро потянуло к уединению; тогда он купил в городе ружье, рыболовные снасти и зачастил ездить верхом с ночевой на Суру, где ловил рыбу и постреливал дичь.

И рад был, когда попросилась к нему на жительство его сестра Ефимия, жена Кузьмы Шитова, с годовалым ребеночком. Ведь изба Елисеева даром пустовала, у Шитовых же — теснота. В пустой избе вольготнее, к тому же и женская рука в доме — и приберет, и постирает; так что и Елисей, и сестра — оба были рады такому случаю.

9

Когда матки в доме Валдаевых были поставлены в свои гнезда, по исконному обычаю, к одной из них привязали горшок с гречневой кашей, завернутый в шубу. Надо было найти сильного и ловкого мужика: он должен с топором в вытянутой руке, держа его лезвием к себе, трижды обойти верхний венец, а потом пройти по матке до середины и с молитвой обрубить бечевку; горшок с кашей должен упасть на пол, да так, чтобы не разбиться, — иначе долго не жди счастья на новом месте.

Что и говорить, не всякий на такое горазд; один жаловался на ноги, другой признавался, что руки дрожат. Смельчак, однако, нашелся. Расторопный Павел Валдаев, не говоря ни слова, поднялся на верхний венец, с топором на вытянутой руке зашагал по бревну, сделал три круга, прошел до середины матки, тюкнул по бечевке топором — мешок упал на пол, но стукнулся глухо, без треска, — не разбился!

— Ну, Павел, спасибо тебе. — Роман пожал удальцу руку и заметил, что Ульяна бросила на Павла ласковый взгляд, потом одарила еще одним. — Спасибо, — повторил он, будто не заметив жениных взглядов.

— Да что об этом… — махнул рукой Павел. — Слава богу, не уронил он меня оттуда.

Роман погрозил жене пальцем.

Собрался народ и возле новой избы Нужаевых. Там трижды прошел по верхнему венцу Афоня Нельгин и ловко подрубил мешок.

Валдаевы и Нужаевы угощали помощников и плотников брагой — заранее заготовили ее к концу строительства. Не преминули явиться бражничать — ну и колдовской нюх! — Трофим Лемдяйкин и Вавила Мазылев, два чародея, которые никак не могли поделить, кто из них первый колдун в Алове, а кто — второй.