В зеркале голубого Дуная - [97]

Переехав в Лондон, он издает книгу «Подполье обращается к Европе», подписав ее псевдонимом Оскар Пауль. В этой книге О. П. отказывал малым государствам вообще и своей родине Австрии, в частности, в праве на самостоятельное, независимое существование. Отстаивая по существу великогерманские идеи, Оскар Поллак выступал против того, чтобы австрийцы, проживавшие в эмиграции, объединились в одну организацию[175].

Возвратившись осенью 1945 года в Вену, О. П. представился в руководстве СПА эмиссаром «английских друзей», поручивших ему дело спасения Австрии от «угрозы» народной демократии. В привезенном им официальном письме говорилось: «Английская лейбористская партия не желает для Австрии повторения Народного фронта, а стоит за объединение социалистов с «черными»— так в то время называли членов нынешней АНП. Это послание, как и следовало ожидать, нашло горячую поддержку у правых лидеров СПА. Они не колеблясь заключили с буржуазией секретный пакт о коалиции.

Оскар Поллак, чувствуя себя эмиссаром влиятельной в то время партии лейбористов (а Англия была одной из держав, оккупировавших Австрию), взял на себя фактическое руководство возрожденной «Арбейтер цейтунг», как нечто само собой разумеющееся. Усиливая из номера в номер свои враждебные атаки против австрийских коммунистов, против СССР и стран народной демократии, Оскар Поллак одновременно всячески поддерживал политику западных оккупантов. Вместе со своими хозяевами он выступал даже против подписания Государственного договора с Австрией.

Ненависть О. П. к коммунизму ослепляла его. Жизнь требовала переоценки, нового подхода к целому ряду новых явлений. А О. П. продолжал надсадно трубить все в ту же, давно всем надоевшую ржавую трубу антикоммунизма.

Осенью 1955 года в поездку по Советскому Союзу отправилась первая делегация австрийских журналистов. В ее составе были почти все главные редакторы ведущих газет. Поехал и Оскар Поллак.

Вероятно, он чувствовал себя в Советском Союзе, как привидение, попавшее на солнечный свет. Не дождавшись завершения программы поездки, вконец измученный неожиданными впечатлениями, он вернулся в Австрию один. Отдышавшись немного, О. П. хотел было вылить заготовленные ушаты с антисоветчиной, но у всех на виду плюхнулся в собственные помои. Дело в том, что о тех же самых фактах другие журналисты, побывавшие в СССР вместе с ним — даже представители правых буржуазных газет, — писали иное и иначе. Факты говорили сами за себя, и читателю было нетрудно разобраться. О. П. вдруг утратил былую бойкость, легкость стиля, самоуверенность. Чувствовалась растерянность Моськи, оценившей вдруг масштабы и силу слона.

На некоторое время визг О. П. затих. Может быть, даже его беспокоило сомнение в избранном жизненном пути. Но, как видно, путь этот завел слишком далеко. Назад возвращаться не было расчета. Моська снова выскочила из подворотни и, отчаяно визжа, бросилась напропалую, незнамо куда и не видя ничего. С этой поры он вступил в конфликт не только с читателями, но даже с самим руководством СПА.

Руководству СПА, среди которого немало опытных политиков, в этот момент как раз (и в который раз!) приходилось менять методы. Уже нельзя было тупо требовать, чтобы «социалисты не подавали руки коммунистам», уже нельзя было писать о Советском Союзе, как о стране с отсталой техникой и культурой. Между СССР и Австрией естественным путем развивались хорошие межгосударственные отношения, основанные на уважении и сотрудничестве. А О. П. продолжал, как говорят австрийцы, «отравлять колодцы». Конфликт внутри СПА обострялся. У О. П. находились всегда сторонники и союзники. Но факты были сильнее их: статьи О. П. появлялись все реже, вопрос о его замене на посту главного редактора «Арбейтер цейтунг» вставал все чаще.

В конце концов пришлось сделать правильный вывод и руководству СПА. Несмотря на отчаянные усилия О. П. — он цеплялся за свое место судорожно, до последнего дня, угрожал, умолял, интриговал, — его все-таки сняли с поста главного редактора «Арбейтер цейтунг» и посоветовали отдохнуть.

Обоз жизни переехал злобную хриплую Моську…

Самый старый и самый молодой

На первомайской трибуне он стоял неподалеку от Иоганна Коплениг? и его белоснежная пышная шевелюра выделялась, как огромная астра, на фоне красных знамен и транспорантов.

— Кто это рядом с Копленигом? — спросил я знакомого коммуниста.

— Карл Штайнхардт. Один из основателей нашей партии. Если мне не изменяет память, у него партийный билет № 2, а у его жены № 1. Товарищ Штайнхардт, пожалуй, единственный здесь сейчас, кто участвовал в самой первой европейской демонстрации 1 мая в 1890 году.

Несколько месяцев спустя мне посчастливилось познакомиться с Карлом Штайнхардтом поближе.

Он жил на тихой окраине за Тюркеншанцпарком в небольшой скромной квартире. Когда я, разыскивая его дом, обратился за помощью к мальчишкам, игравшим в переулке, они с полуслова поняли, кого мне нужно.

— Вам дедушку Карла? — переспросил один веснушчатый и худенький. — Я вам покажу.

— К нему у нас часто приходят разные люди, — сказал парнишка по дороге, деловито шмыгнув носом.