В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб, НКВД и письмах ленинградцев - [17]
У каждой из немецких спецслужб была своя специфика, задачи и источники информации. В отличие от СД, полагавшейся большей частью на материалы допросов военнопленных, перебежчиков, а также информацию, добытую агентурным путем, военная разведка активно занималась радиоперехватом и получала множество советских трофейных документов (в том числе приказы Ставки ВГК, Военного Совета Ленфронта, отдельных армий и дивизий), изучала материалы допросов военнопленных[63], среди которых были и генералы — Егоров, Закутный, Кирпичников и др.), а также обзоры писем красноармейцев, задержанных советской военной цензурой. Письма красноармейцев, попавшие в руки немецкой разведки, исключительно важны, потому что в советских архивах отложились далеко не все копии этих документов.
Следует отметить, что особое внимание немецкая сторона уделяла допросам наиболее информированной части военнослужащих — генералам, офицерам штабов частей и соединений, политрукам, а также высококвалифицированным специалистам, участвовавшим в разработке и производстве современных видов оружия. Например, командир 4-го корпуса генерал-майор Егоров, попавший в плен 29 июня, дал показания военной разведке 18-й армии, переданные начальнику генерального штаба Кейтелю еще 13 июля 1941 г. На вопросы о структуре 3-й армии, в состав которой входил его корпус, а также задачи танковых соединений, генерал дал весьма скупые ответы. Применительно же к ситуации в связи с началом войны, Егоров подчеркнул, что нападение Германии на СССР было для него полной неожиданностью. Общего предупреждения НКО о нем в войска не поступало. К сборным пунктам части выдвинулись без должного вооружения. Через полтора часа после нападения вермахта 4-й корпус потерял связь с командованием армии, а к вечеру — с обеими дивизиями. Егоров заявил, что у СССР не было никаких планов нападать на Германию. Главные резервы Красной Армии, которые советское командование может использовать для отражения нападения, находятся во внутренних военных округах, вплоть до Урала.[64]
Генерал-майор Кирпичников в конце сентября 1941 г. подробно рассказал о расположении важнейших объектов, связанных с управлением защитой Ленинграда, а также мероприятий, проводившихся командованием фронта в первые два с половиной месяца войны. Он дал общую характеристику важнейших полевых укреплений, которые предусмотрены полевым уставом, сообщил боевой состав советской авиации, находившейся на финском фронте, передал тактико-технические данные нового тяжелого танка КВ. Кирпичников указал на сложности с проведением эвакуации гражданского населения, особенно детей. В связи с тем, что до войны население не могло сделать существенных запасов продовольствия, с началом войны и блокады положение населения резко ухудшилось. Кирпичников подчеркнул, что Красная Армия не будет использовать химическое оружие первой.[65]
Генерал-майор Д. Закутный, бывший командир 21-го корпуса, в конце июля 1941 г. дал подробные показания о состоянии Красной Армии, о недостатке вооружений в связи с внезапным нападением Германии, отметил катастрофическую нехватку командного (уровень батальона и полка) и младшего командного состава. Пленный генерал обратил внимание на то, что высшее командование плохо себе представляло реальную ситуацию на фронтах.
В публиковавшейся в «Военно-историческом журнале» части допроса Закутного, бывший генерал затронул ряд важных политических вопросов. Он высказал сомнение в возможности военной оккупации всего СССР, отметив, что огромные размеры территории являются важнейшим ресурсом советского руководства для продолжения войны. Ее исход также во многом зависел от того, окажут ли США Советскому Союзу активную поддержку. Оценивая внутриполитическое положение в СССР, Закутный подчеркнул, что война «чрезвычайно непопулярна в России и может привести к свержению теперешнего правящего режима». В условиях, когда существовала угроза появления на оккупированной территории параллельного русского правительства, единственным выходом для Сталина был, по мнению Закутного, поиск сепаратного мира. В искренность Англии Закутный не верил. Говоря о политических взглядах бывшего советского генерала, сотрудники немецкой военной разведки специально указали на то, что Закутный говорил о политике по собственной инициативе, «причем конкретные вопросы на этот счет ему не задавались. Он явно испытывал потребность высказаться на эту тему, так что его высказываниям ...следует придавать особое значение».[66] Показания упомянутых пленных генералов, несомненно, помогли немецкой разведке и военному командованию лучше оценить возможности противостоявших вермахту частей Красной Армии, скорректировать пропагандистские усилия с учетом настроений в армии.
Весьма информативными были свидетельства и других военнопленных и перебежчиков. Например, старший лейтенант В. Емельянов, перешедший на сторону противника 10 декабря 1941 г., дал подробнейшую характеристику расположения и состояния военных судов, которые находились в Ленинграде и Кронштадте. Он сообщил данные о повреждениях кораблей и подводных лодок в результате бомбовых ударов немецкой авиации. Сведения о дислокации судов сразу же были занесены на карту.
В книге «Неизвестная блокада» на основе документов партийных органов, спецсообщений УНКВД, многочисленных дневников, писем и воспоминаний изложены малоизвестные вопросы блокады Ленинграда. Все ли возможное делали Сталин и его ближайшее окружение для помощи Ленинграду? Публикуемые документы проливают свет на деятельность Смольного в критические для города месяцы и по-новому освещают развитие ситуации в конце августа— начале сентября 1941 г.Ранее недоступные уникальные материалы архива УФСБ являются незаменимым источником для оценки деятельности репрессивного аппарата и масштаба протеста населения против режима, допустившего блокаду огромного города и гибель сотен тысяч людей.
Всестороннее изучение настроений и системы политического контроля в советский период в течение долгого времени было запретной темой в отечественной историографии. Как отмечает Т. М. Горяева, в обществе, в котором всячески камуфлировалось наличие разветвленной системы политического контроля, любые попытки ее изучения даже в исторической ретроспективе рассматривались как вероятность возникновения нежелательных аллюзий. К тому же важно учитывать и большие сложности, связанные с изучением настроений. Дело в том, что многие духовные процессы, как сознательные, так и неосознанные, не оставили после себя никаких материальных свидетельств.
В книге П. Панкратова «Добрые люди» правдиво описана жизнь донского казачества во время гражданской войны, расказачивания и коллективизации.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
В книге финского историка А. Юнтунена в деталях представлена история одной из самых мощных морских крепостей Европы. Построенная в середине XVIII в. шведами как «Шведская крепость» (Свеаборг) на островах Финского залива, крепость изначально являлась и фортификационным сооружением, и базой шведского флота. В результате Русско-шведской войны 1808–1809 гг. Свеаборг перешел к Российской империи. С тех пор и до начала 1918 г. забота о развитии крепости, ее боеспособности и стратегическом предназначении была одной из важнейших задач России.
Обзор русской истории написан не профессиональным историком, а писательницей Ниной Матвеевной Соротокиной (автором известной серии приключенческих исторических романов «Гардемарины»). Обзор русской истории охватывает период с VI века по 1918 год и написан в увлекательной манере. Авторский взгляд на ключевые моменты русской истории не всегда согласуется с концепцией других историков. Книга предназначена для широкого круга читателей.
В числе государств, входивших в состав Золотой Орды был «Русский улус» — совокупность княжеств Северо-Восточной Руси, покоренных в 1237–1241 гг. войсками правителя Бату. Из числа этих русских княжеств постепенно выделяется Московское великое княжество. Оно выходит на ведущие позиции в контактах с «татарами». Работа рассматривает связи между Москвой и татарскими государствами, образовавшимися после распада Золотой Орды (Большой Ордой и ее преемником Астраханским ханством, Крымским, Казанским, Сибирским, Касимовским ханствами, Ногайской Ордой), в ХѴ-ХѴІ вв.