Неужели, оно стоит того? Стоят этого её слёзы?
— Нам пора, — Эдвард поднимается, делая глубокий вдох, чтобы самому не допустить всепоглощающей истерики. Не усомниться в принятом решении.
— Ты хочешь меня бросить, — Белла давится избыточным воздухом, — тебе плевать…
Эти слова, сказанные с совсем незамаскированным ядом, режущие, как бритва, в крайней степени жестокие, ослабляют самоконтроль. Отодвигают его к черту.
— Вернёшься домой, когда пожелаешь, — поспешно выуживая из кармана ключи от «Вольво» и кидая их Изабелле, мистер Каллен покидает кабинет прежде, чем первая слезинка скатывается по щеке.
* * *
Сидя на мягком диване, опустив голову на одну из огромных подушек, Эдвард задумчиво смотрит на огонь и поленья, потрескивающие на экране телевизора. Всё-таки, приобретение диска «Виртуальный камин» оказалось не напрасным. Возле него и вправду тепло.
Мужчина запретил мыслям касаться Беллы. Запретил касаться темы рака. Запретил всё и вся, оставив лишь что-то неконфликтное, нежное и хорошее. Например, запах блинчиков или свежевыстиранные кроватные покрывала, пахнущие порошком. Что-то домашнее. Что-то безопасное. Что-то постоянное.
— Можно мне войти? — тихий голос сзади ничуть не пугает Каллена. Он узнает его сразу же, и сразу же кивает. Камин успокаивает.
Неловко проходя внутрь гостиной и присаживаясь на край дивана, Изабелла несколько минут молчит, наблюдая всё те же поленья. Усмиряет дыхание. Готовится.
— Я хочу попросить прощения, — шепчет она, поворачиваясь к мужу, — за то, что сказала. Я тебя обидела, мне очень жаль.
Эдвард безрадостно усмехается, щурясь.
— На правду нечего обижаться, ведь так?
— Я люблю тебя и приму любое твое решение, — продолжает девушка, не замечая его сарказма, дыша чуть чаще нормального, — ты вправе выбирать сам.
— А если оно неправильное? Если это решение неправильное? — внезапно Эдварду становится тяжело говорить. Слова — неподъемные гири.
— Ты выберешь правильное, — мягко заверяет она, робко улыбаясь, — мне можно сесть рядом?
— Никогда такого не спрашивай, — мистер Каллен с готовностью подвигается, гостеприимно раскрывая объятия.
Едва Изабелла оказывается в них, он зарывается лицом в её каштановые локоны, шумно выдыхая.
— Я здесь, — девушка гладит его, целуя то место, где бьется сердце, — я всегда буду здесь, помни.
Взгляд мужчины цепляет кольцо. Красивое, тяжёлое, пережившее несколько поколений и по-прежнему не утерявшееся.
В ту же секунду перед глазами, словно по его велению, проходят чередой сбивающие с ног картинки.
Он и Белла возле детской колыбельки — пропало.
Он и Белла на школьном спектакле — пропало.
Он и Белла на свадьбе, родители невесты — пропало.
Он, с длинными седыми усами и морщинистым лбом, и Белла, с мягким румянцем и посветлевшими каштановыми волосами, на скамейке возле детского сада — пропало.
Всё самое светлое, самое ожидаемое, самое дорогое — пропало. Ничего не осталось.
— Я не хочу уходить, — совсем тихо, вновь чувствуя подступающие слёзы, бормочет мужчина. — Господи, если бы ты знала, как я хочу остаться…
— Ты никуда не уйдёшь, — девушка нежно улыбается, ласково целуя его подбородок, — пока я не скажу, ты не уйдёшь. А я не скажу. Я никогда не скажу.
— Белла, если я соглашусь лечь на операционный стол, я умру быстрее, — дыхание Каллена перехватывает. Воздуха совсем нет. Глаза застилают слёзы. Водопады слёз.
— Ничего не бойся. Не плачь, — она никогда не говорила с ним более любящим тоном, чем сегодня, — если ты не хочешь операции — её не будет. Обещаю.
— Ты плакала сегодня, когда я отказался, — он шумно сглатывает, — я не хочу видеть твои слёзы. Я не могу их видеть.
— Я больше не буду плакать, не буду, — Изабелла улыбается шире, делая лишний вдох, — ты ведь со мной, ты жив, я не буду плакать. Мне незачем.
— Я так боюсь… пойми меня, Белла, я так боюсь, — слёз становится больше. Они скрывают за собой всё. Пропадает даже лицо жены, — не бросай меня, я очень прошу. Не бросай…
— Ты же знаешь, что не брошу, — девушка легко целует его в лоб, поправляя бронзовые волосы, — я тебя никогда не брошу.
— Если откажусь?..
— Не брошу, — Белла крепче обнимает мужчину. Пряча от ужасов и сложных решений, — даже если откажешься. Мы исполним вместе все твои желания. Всё будет, как ты захочешь.
— Я люблю тебя, — громко, сквозь слёзы произносит Эдвард, хватая ртом воздух, — я так тебя люблю…
— Я тебя больше, — оптимистично заверяет Белла, смахивая влагу с собственных глаз, — больше всех на свете.
— Я не хотел, чтобы так было, — Каллен пытается оправдаться, пытается сказать хоть что-то вразумительное. Что-то искренне. Утешить. Ненадолго. — Я хотел по-другому, ты знаешь. Детей, внуков, … я хотел…
— Ш-ш-ш, — Изабелла пальцами стирает всю соленую влагу, какая найдется на его бледных щеках, — я знаю. Я всё знаю, любимый.
Знает… понимает… любит…
Нужно ли ему что-нибудь ещё? Готов он ли заплатить за это — за Изабеллу, за радость и счастье, пережитое с ней — жизнью и будущим?
Похоже, ответ — да. Однозначно.
* * *
Белла слышит, как хлопает входная дверь. Усмехается, перекладывая блинчики со сковороды на тарелку и поспешно ставя их на стол. Торопливо добавляет варенье. Едва успевает.
