В тени шелковицы - [18]

Два дня таможенники искали пропавшего товарища. Они обшарили берега реки, ее рукава, на моторке зашли далеко за границы своего участка, обыскали заброшенные уголки, стараясь не привлекать внимания, обошли деревню, и все напрасно.

На рассвете третьего дня они прочесали луга в лощине, хлюпая сапогами по мелководью, молча, но целеустремленно продвигаясь все глубже, упрямо продолжали, казалось бы, безнадежную затею.

В зарослях ивняка, под кучей сухих камышей, они наконец наткнулись на тело своего товарища.

Пуля пробила ему голову чуть выше уха, там и застряла. Убийство произошло явно не на том месте, где тело было найдено. Убийцы перенесли труп сюда, причем значительную часть пути волокли его по земле, о чем свидетельствовала разорванная одежда.

Внимательно обследовав окрестности, пограничники тем не менее не обнаружили ничего, что помогло бы раскрыть убийц.

Завернув труп в клеенку, товарищи принесли его на заставу.

Это было все, что они смогли сделать. На большее у них уже не оставалось времени.

Назавтра в полдень перед заставой остановились грузовые автомашины. Одновременно был получен приказ об эвакуации.

Поспешно погрузили на машины документы, бумаги, личные вещи и что было ценного из казенного. Увозили с собой и тело, завернутое в клеенку.

Колонна ехала через прибрежную деревню. На домах развевались флаги. Потом машины мчались по шоссе вдоль рощи — мимо промелькнула корчма Эрхлера, бывший рыбацкий поселок и имение.

Проехав через железнодорожный переезд, миновали перепутье и вскоре выехали на основное шоссе, протянувшееся с востока на запад.

У перепутья собрались празднично одетые жители со всей округи. Они заполнили все ложбины, теснились на проезжей части, смеялись, визжали, перекликались. Над головами толпы ветер развевал несчетное множество красно-бело-зеленых венгерских флагов. На шоссе была сооружена величественная арка, увитая живыми цветами и пестрыми лентами расцветки национального флага.

Под аркой, сооруженной в честь тех, кто вот-вот должен был появиться, тянулись машины, повозки, шла кавалерия, маршировали пехотные части. С территории, занимаемой венгерской армией, отходили пограничники, жандармы, части чехословацкой армии, увозя боевую технику.

Уходящих осыпали насмешками и ругательствами.

Толпа притихла лишь на мгновенье, когда к перекрестку приблизилась колонна бронемашин и танков. Зеваки отступили подальше от дороги, а крикуны, побледнев, неуверенно сжимали древки флагов немеющими руками.

Поток отходящих войск наконец кончился, рассеялась поднятая колесами автомашин пыль, заглох вдали гул моторов.

Наступила тишина, но ненадолго. С востока уже маршировали по шоссе солдаты в других униформах. Их бравая песня доносилась до самого перепутья. Толпа подхватила мелодию, и когда солдаты вступили под триумфальную арку, с ними вместе запели сотни глоток — все собравшиеся у дороги.

16

Имро сидел в кухне за столом. Едва минул полдень, но помещение было погружено в полумрак. На дворе с утра моросило, и ветер нет-нет да и брызгал на оконные стекла слабым дождем.

Он сидел, обратив лицо к окну, глядя куда-то в лощину.

Потом взгляд его скользнул вправо, к роще, к красным крышам домов в колонии, к дороге, теряющейся меж голых, обшарпанных стволов деревьев.

Над рощей то появлялась, то улетала воронья стая. Повисев в воздухе, она исчезала, уносимая порывами налетавшего ветра.

Кое-где над трубами домов поднимался редкий дымок, перекатывался через гребни крыш, наползал на прозрачные сады и наконец сливался с серым фоном неба.

На ветках деревьев чернели неопрятные, растрепанные воробьиные гнезда; казалось, ветер вот-вот сбросит их наземь.

Имро встал из-за стола, подошел к окну, прижался лбом к холодному стеклу и вздрогнул. Отступив от окна, он некоторое мгновение раздумывал, потом снял с гвоздя теплую куртку, набросил ее на плечи и вышел из хаты.

Он прошел наискосок через двор, стараясь ступать полегче, но раскисшая земля на каждом шагу предательски оседала и даже на поросших травой островках он погружался в воду по щиколотку.

Войдя в сарай, он открыл яму, в которой хранилась свекла, достал несколько штук, порезал на небольшие куски, сгреб в жестяную миску и подошел к клетке с кроликами.

Животные беспокойно бегали по клетке, нетерпеливо ожидая кормежки.

Отворив дверцу, он высыпал свеклу из миски, аккуратно закрыл клетку и через проволочную сетку наблюдал, как кролики неслышно топчутся вокруг еды, шевелят усами, громко хрупают.

Когда он вернулся к хате, у порога его дожидалась сестра с мужем.

— Где вы бродите? У вас тут все можно выкрасть, — с упреком встретила его Иолана.

— Я кроликов кормил, а Гильда еще утром ушла в деревню проведать мать, вроде ей чего-то неможется, — сказал Имрих.

— Хворает?.. — удивилась Иолана.

— Заходите в дом, здесь холодно, — пригласил Имро гостей.

Раздевшись, они сели за стол.

После затянувшейся паузы Штефан подал голос:

— Ждали мы, что ты зайдешь. Не дождались, вот сами и выбрались.

Имрих лишь молча кивнул.

— Завтра мы уезжаем из имения, сюда нам будет неблизко — километров с двадцать, — продолжал Штефан.

— Мы, по правде говоря, попрощаться зашли, — перебила его Иолана.