В тени малинового куста - [10]

Шрифт
Интервал

Встать и уйти? И сказать ему по-английски: «The end, sir»?

Но в самой глубине моего сердца что-то пульсировало на тоненькой ниточке. Что держит меня рядом с этим человеком? Любовь, омытая слезами и пропахшая нафталином? Боязнь обидеть Женьку?

А он ведь тогда не побоялся. Бросил институт, дом, Родину свою бросил. Да что там Родина? Он бросил меня! Этого одного уже достаточно.

Это было давно.

Это было вчера .

* * *

Женька все говорил и говорил, не спрашивая меня ни о чем. Я ждала и боялась его вопросов. Зря. Похоже, он и не собирался ни о чем меня расспрашивать. Он вытащил сигару, но, перехватив взгляд дочери, убрал ее обратно в карман.

– Знаешь, я клятву свою нарушил…

– Мне ли не знать, – я горько усмехнулась.

– Я не об этом…

– Не об этом – о чем? – я начинала злиться.

– Не о свадьбе нашей.

Фима захлопнула книжку и напряглась.

– Я, когда уезжал из Таганьково, сам себе поклялся, что никогда туда не вернусь. Не хотел тебе говорить, но молчать сил нет. Позапрошлую ночь я был в Таганьково, приезжал попрощаться с проданным домом, клятву свою нарушил. Целый час курил Беломор, облокотившись на покосившуюся калитку. Пока шофер не окликнул меня, сказал, что уже светает.

– Папа! Как ты мог? Ты маме обещал! – голос у Фимы дрожал.

Женька, мельком взглянув на дочь, замолк.

– А я вот больной совсем стал, – продолжил он через несколько секунд, тяжело вздыхая, – два раза шунтирование делал. У меня страховка хорошая, обошлось не так дорого… Знаешь, Фима – единственное, что держит меня в этой жизни, – он нежно посмотрел на дочь. – Ей двадцать три в апреле стукнуло. В Йельском университете учится, на актерском отделении, чтобы Симочкину мечту исполнить.

– А почему Серафима не прилетела? Зазналась? – не сдержала я свой острый язык.

Женька умолк, словно тень на лицо упала.

Ведь сто раз давала себе слово, лишнего не болтать! Этот вопрос мне нельзя было задавать, и не задать его я тоже не могла. Серафима ведь имела право просто отказаться от поездки, может, она раз и навсегда вычеркнула из жизни и Москву, и тем более, меня. А дочку вместе с отцом отправила, чтоб приглядывала. Нет, не так. Чтоб шпионила и представила полный отчет. С подписью и печатью.

Тьфу! Что за мерзости в голову лезут!

Женька опять достал сигару, покрутил ее в пальцах, но столкнувшись взглядом с Фимой, раскуривать ее не стал.

– Серафима… она вначале устроилась костюмером в русский театр, – ответил после долгой паузы Женька. – Потом, когда Фимочка пошла в школу и деньги появились свободные, открыла турбюро – водила русских туристов на башни-близнецы, их только тогда построили. Рано утром, пока не повис смог, оттуда было видно весь город и залив, в котором отражается солнце и статуя Свободы.

Женька опять умолк, было заметно, что говорит он через силу.

– Жень, тебе что, плохо? Может доктора позвать? – испугалась я.

Он положил какую-то таблетку под язык и сказал: «Спасибо, не надо». Сказал таким тоном, что я поняла – этого Женьку я не знаю.

В это время нам принесли чудесное красное чилийское вино и фруктовый салат, а Фиме какой-то особенный фирменный десерт, украшенный земляникой.

Помолчав, Женька надтреснутым голосом заговорил:

– В тот день, 11-го, в 7-45 Симочка повела группу на Северную башню. Они уже были у выхода на смотровую площадку, когда… Их нашли потом, всех… Они лежали между бетонными плитами, с виду невредимые, но… ни одного живого… На опознании я увидел, что у Симочки волосы белые… Она поседела за несколько минут… Она ведь успела позвонить, но я услышал только: «Прощайте…» и связь оборвалась… Она так и лежала с телефоном в руке… Вдовец я теперь, Иришка. Совсем один… А Фима тогда сразу переехала в университетское общежитие. Конечно, там ведь молодежь...

По его щеке скатилась одинокая слеза, а я с раздражением подумала: «На жалость давит».

Мне вспомнилась давнишняя драка с Симкой, когда мы катались, сцепившись по-кошачьи в пыли деревенской улицы, и тот ее взгляд куда-то в вечность. Я не могла поверить, что Симка погибла в этом жутком теракте.

– Жень, извини, мы же о вас ничего здесь не знали...

Фима уронила голову на руки и заплакала, как маленькая. Вряд ли она знала, кто такие «мы». Наверное, мать отгораживала ее от лишней информации.

Книга, которую отшвырнула девушка, задела креманку, она упала и разбилась. Ягоды раскатились по белоснежной скатерти, оставляя яркие, словно кровяные, следы.

Женька жестом подозвал метрдотеля и, сунув ему в карман несколько сотенных купюр, попросил:

– Проводите, пожалуйста, девушку в номер и вызовите врача.

Мэтр наклонил голову в знак благодарности, взял Фиму под локоток и увел из ресторана.

«Значит у девочки те же проблемы, что были у покойной матери», – подумала я. Впрочем, меня чужие проблемы касаться не должны.

– Фима не была на опознании, но их ведь там всех фотографировали… Когда она нашла эту фотографию в моих бумагах, с ней случилась настоящая истерика... Она обожала мать, – Женька тяжело вздохнул и продолжил уже другим тоном: – Первого числа мы улетаем. Больше мы не прилетим сюда. Мне доктор после инфаркта вообще советовал всякие перелеты ограничить.


Еще от автора Рута Юрис
Коммуналка

Вот Плющиха. А за угол если зайдёте,Гонит лихо сквозняк жёлтый лист из ушедших времён.Там за пыльным стеклом, в полусгнившем окна переплётеТётя Женя седая и верный её Соломон.Этот сборник не зря имеет подзаголовок – Московские рассказы.Их начинает рассказывать совсем маленькая девочка, для которой Москва – родной и любимый город, который она запомнила совсем другим, уютным и тёплым, вьющимся волшебным переплетением улиц и Арбатских переулков. Она делится с читателями своими радостями и переживаниями.


Рекомендуем почитать
Крик далеких муравьев

Рассказ опубликован в журнале «Грани», № 60, 1966 г.


Маленькая фигурка моего отца

Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.


Собачье дело: Повесть и рассказы

15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.


Счастье

Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.


Осторожно! Я становлюсь человеком!

Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!


Уроки русского

Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.