В стране золотой - [68]

В сказку о кооператоре поверили. Хотя могло быть иначе, ведь Буря еще в «старое доброе время» при хозяевах как-то работал промывальщиком у техника Макарова. Подозрительный был тип этот Буря. Все рабочих мутил… Не вспомнил или не узнал… Только радист больно дотошно про все расспрашивает. Точно в душу лезет, да молодой еще! Остальные не в счет.

Надо было как можно дольше прикидываться больным. Присматриваться. Подобрать запас и снасть для лыжного похода. Окрепнуть, а там выбрать момент, отблагодарить их, чтобы вспоминали, и скрыться…

— Один я, — все чаще думал Макаров, — а их вон сколько. Этих сожги, другие придут. К тому же дружные, гады. А что один? Вот если бы хоть концессия вернулась. Обещали ведь. А они теперь радуются… Хозяева! Ишь, золото раскопали. А чье оно? Мое это золото! Я его первый вызнал. Довольны. Точно сами от этой находки богатыми станут… Ничего… Сочтемся.

Он артистически разыгрывал тяжело больного человека. Лишь однажды вышел из себя.

Под изумленные возгласы окружающих Митрич ввел в барак лошадь, покрытую сосульками.

— Пожалуйте вам. Еще одна заблудшая душа!

— Откуда ты этого одра выкопал?

— Вышел к реке льду нарубить. А он, сердечный, по дороге бредет, еле ногами перебирает. Где стог был, маленько сено торчало, копытить начал. А самого ветром валит. Вот я и пригласил в гости.

Лошадь умными, плачущими глазами смотрела на свет, на окруживших людей, потянулась к протянутому куску хлеба, качнулась и повалилась на пол. Под длинной «зимней» шерстью торчали кости, чуть прикрытые кожей.

— И этот гость доходит. Ну, везет тебе, Митрич!

— Добить ее надо. Все равно сдохнет, — не выдержал Макаров, узнав свою сбежавшую «беду и выручку».

— Добить, мил человек, говоришь… Это тебя тоже можно было в два счета. Только выгнать. А ты попробуй спаси!

— Как же ты ее спасешь?

— Как-никак, а попробуем.

— Верно, Митрич.

— Тащите, ребята, вожжи либо веревки. Стоять ей подсобим.

Веревки подвели под круп лошади. Концами привязали к перекладине под потолком, сделали из мешка подушку под брюхо, чтобы не резали. Принесли в ведре теплой воды, накрошили хлеба. Лошадь жадно выпила пойло.

— Раз так, жить будет!

Несколько дней лошадь стояла на «помочах». Ее состояние волновало всех жителей барака, кроме Макарова. Каждый старался дать ей хоть кусочек хлеба. Оказалось, что изголодавшееся животное не хуже любого поросенка с аппетитом доедает остатки пищи и пьет ополоски с жирной посуды. Когда она немного окрепла, ей устроили шалаш на дворе около стены барака.

Макаров начал выходить на улицу. Он уже выполнил большую часть своего плана. За бревнами лежал мешок, набитый сухарями и другой снедью. Не раз пробовал совершать прогулки на лыжах, чтобы убедиться в своих силах. Разведчикам говорил, что дождется обоза и уедет в город, чтобы там подлечиться и найти другую работу, без походов в тайгу.

Однажды, возвращаясь с подобной прогулки, он услышал, как заржала лошадь, потом другая. Затем застучал моторчик радиостанции. Решил, что приехал обоз, привезли бензин и в эфир летит запрос о «кооператоре Иване Петрове». А если сейчас же поступит ответ?!

Со всеми предосторожностями подобрался к своему мешку. Быстрыми ударами топора перерубил лыжи, оставленные у стены. Это хоть немного сократит опасность немедленной погони. Что еще? Поджечь барак?.. Нечем! Быстро пересек речку и оказался прямо напротив движка, который второпях не закрыли дощатой защитой, прикрытием от дождей и снега. Прицелился… хотел выстрелить, но одумался и скрылся в лесу.

К исходу четвертых суток одинокий лыжник вышел к берегу Иртыша, поблизости от домика бакенщика. Лыжник подошел к нему, постучался, а через несколько минут отправился дальше, вдоль берега, вниз по реке.

Отсутствие «кооператора» заметили только вечером, за ужином. Вспомнили, что он собирался дойти до ближайшей заимки, узнать, не ждут ли там какого-нибудь транспорта? Может быть, заночевал, так как не надеялся на свои силы для возвращения. Но его не было и к обеду следующего дня. Решили послать человека на заимку. Вот тогда обнаружили изрубленные лыжи. Все стало ясно.

Взяв лыжи у обозников, группа рабочих во главе с Гришей бросилась по следу. Но в ночь шел снег, след замело. Пришлось возвращаться ни с чем.

Хотя трудно было поверить, что «гость» остался поблизости, из предосторожности снова были выставлены ночные патрули.

Разведчики перебирали в памяти все детали пребывания у них «кооператора». Вспомнилась история Митрина, испуганные практиканты, погоня и другие «чудеса». Кто; то заметил, что с момента появления больного «чудеса» прекратились. Перестали осыпаться шурфы, тухнуть пожеги.

Радио принесло сообщение, подтвердившее, что никакого ревизора Петрова никогда на Бирюксу не посылалось и по спискам не числилось. Особенно нервничал Гриша.

Пограничник, называется! Нарушителей задерживал, а здесь из собственных рук бандита кормил и выпустил.

Следующий радиограммой отдел ГПУ требовал срочной направить в распоряжение оперативной группы надежного человека, хорошо знающего район и могущего опознать преступника. Выбор пал на Чернова. Вместе с ним вызвался ехать Гриша. Это было возможно, так как для предполагавшегося ремонта радиопередатчика с обозом прибыл радист, который согласился остаться пока, на замену, до возвращения.