В стране золотой - [67]

Потом нашел заброшенную избушку в одном из ключей, куда не ходили разведчики. До снега заготовил дрова. Успел сделать три рейса на свой прошлогодний лабаз, перевезти с него остатки сохранившегося имущества. Решил, что, как только ударит первый мороз, заколет лошадь и надолго обеспечит себя пищей.

Были дни, когда Макаров часами сидел, притаившись в кустах на перевальчике, напротив барака разведчиков, стараясь понять их планы, разгадать, которые из шурфов дали лучший результат. Он уже до подробностей знал распорядок дня разведчиков и мог почти не бояться столкнуться с кем-нибудь из них.

Вспомнилась осень. В тот самый день, когда он так удачно взорвал «физкультурный брод» и решил ночью поджечь или взорвать барак, неожиданно увидел со своего наблюдательного пункта четырех верховых, и первым ехал… Тарасов! Тот самый, которого он убил ночью на узкой улице Риддера… Мучительно знакомой была и фигура второго всадника.

Не думая, подполз к краю обрыва, под которым проходила тропа. Под огромный камень, еле державшийся на склоне, подложил динамитный патрон. Оборвал лишний кусок фитиля и зажег. Слышал взрыв, видел начало обвала. Но только, отдышавшись в своем логове, понял, какую совершил глупость. Израсходовал последний патрон на бессмысленное дело. Даже если их засыпало, ничего, кроме дополнительного разоблачения, это не принесет. Зато теперь труднее нанести удар по всему стану разведки. Главное, это уже не первая глупость! Потерял же он целую неделю в прошлый сезон, когда скрывался около своего лабаза после того, как промазал в этого трусливого юнца во время бури. Правда, спугнул, попал в лошадь.

Если бы удалось прогнать разведчиков до холодов, можно бы поработать у берега реки, как в прошлом году! Золото мыл всего неделю, а всю зиму жил в свое удовольствие. Летом успел урывками, по два-три часа помыть там и в борту другого ключика, который разведка прозевала. Золото было надежно зашито в поясе, да так, что ни один гепеушник не найдет, если и посадят Но его было немного. Хотя не меньше, чем в, прошлом году С таким золотом уходить за рубеж плохо Надо бы еще и еще!

Снова часами высиживал на наблюдательном пункте, перенеся его ближе к бараку. Отсюда иногда были даже слышны разговоры. Сомнений не было. Разведчики остаютсяна зимовку, а тот, что ехал вторым, был Тимкой! Двое воскресших из мертвых! Это уж слишком. Снова начались приступы страха. Был момент, когда окончательно решил— помыть с недельку на своем ключе и уходить А тут эти самые мальчишки! А как гнался за ним Тимка!. И все же вернулся… золото и приказ! Немного спокойнее стало, когда уехал Тимка, потом Тарасов.

Наступила зима. В день, когда собирался разделаться с лошадью, ее не оказалось. Видимо, ушла в поисках корма. С каждым днем становилось тяжелее. Топить печку можно было глубокой ночью либо в сильный туман, чтобы маскировать дым. Он знал, какой участок богаче. Помогла понять промывка, устроенная перед отъездом Тарасова. Когда рабочие зажигали пожеги и уходили, спускался в шурфы, задыхаясь от дыма, заваливал горящие дрова и выковыривал сколько мог глубже небольшое количество талой породы. Отбрасывал крупные гальки и тащил в свою избушку мешок мелочи для промывки. Это было очень опасно. В любую минуту можно было кого-то встретить или просто задохнуться в дыму. А за этот риск в редкий день ему удавалось добыть пять-шесть граммов желтого металла. Гораздо чаще куда меньше.

Макаров понимал, что одному не справиться с добычей даже самого богатого золота. А тут еще мешали разведчики, не было продовольствия лошади и даже собаки! Это вызывало бешенство. Все чаще заваливал шурфы, тушил пожеги. Искал, чем еще напакостить людям.

В одну из таких ночей подошел вплотную к бараку, поближе к окну, чтобы послушать разговоры и посмотреть — нельзя ли чем-либо поживиться. Лежал на куче бревен, почти у самой стены дома, прижавшись к ним так, что его нельзя было заметить, даже подойдя вплотную. И надо же было! Неудачно повернувшись, столкнул бревно Покатившись, оно зацепило какую-то железную бочку. За ним еще одно бревно… Остановилось только у мачты радиопередатчика.

Макарова как ветром снесло в сторону. Выскочили люди. Кого-то ругали за неаккуратность и за то, что теперь долго не будет работать радио. Пролежав более получаса за кустами, дождавшись тишины, дрожащий от страха, направился «домой» и в устье своего ключа провалился в полынью.

Простуда оказалась настолько сильной, что день за днем он лежал, оттаивая у раскаленной печки ночью и замерзая днем. Терял силы и со все большим трудом, готовил себе кашу-размазню из остатков крупы. Наконец решился идти к разведчикам. Если ложь удастся, то он сможет, отогревшись, искать удачи в другом месте. Обещали же бывшие хозяева приисков хороший заработок непокойную переброску за рубеж, конечно, не бесплатно… А если нет?.. Тогда тюрьма… Но хоть не придется больше мерзнуть и голодать.

Опираясь на карабин, еле передвигая распухшие ноги, выбрался на тропу и, не маскируясь, пошел к бараку. Мело. Эго было одной из причин, что наутро не обнаружили его следов и не разоблачили.