В стране золотой - [64]

— Берегом. Дороги знаем. Наши места.

Замолчали. Пока Коровин подсчитывал положенные к выдаче деньги, хромой Митрич— он и в этом году был за завхоза и кашевара — положил на стол две буханки хлеба, кусок мяса, немного крупы, соли. Шурфовщик зачем-то снял шапку, взял деньги, хлеб. Пятясь, как виноватый, вышел из барака. Провожать их никто не пошел. Вспомнили только за ужином.

— Не взяли, говоришь, ничего, кроме хлеба. Трусы, а совесть еще не совсем прожгли.

— А без них лучше. Они уже дня три ныли.

— А может, и правда без привычки трудно. Наше дело на любителя.

— Набрехал им кто-нибудь, что разведчикам пельмени в рот скачут, а деньги вилами подгребать приходится. Вот и влипли.

— Хватит про них. Надоело. Посмотрите, — оборвал разговор Тарасов, — сегодня с третьего участка пробы принесли. Такое золото уже и мыть можно.

В эти дни наряду с наблюдением за началом зимней разведки Тарасов и Коровин перечитывали дневники поисковых маршрутов. Отбор образцов для анализов был поручен новой сотруднице, принятой на место Володенькина. Тарасов знал, что она недавно окончила институт, и настороженно относился к данным ею отзывам. При просмотре отобранных проб ему почему-то хотелось найти ошибку, придраться, устроить разнос. Но ошибка не попадалась. Работа была сделана лучше, чем ее предшественниками в прошлом году.

Инженер Надежда Баринова, или «просто Надя», как она представилась при знакомстве, с тревогой, но не без достоинства показывала выполненную работу. В спорных случаях немного по-ученически доказывала свою правоту.

Среди образцов, подлежащих, по мнению Нади, особому изучению, внимание Тарасова привлек камень, состоящий из черно-коричневых кристаллов.

— Чистый вольфрамит?

— По-видимому, да!

— Откуда это?

— Как откуда? Вы сами выложили его из кармана, как приехали. Я на этикетке так и записала: «Привезен М. Ф. Тарасовым, спросить». Только сразу забыла спросить, да и вы были нездоровы.

— Убейте, не помню!

— Отличился, начальничек, — съязвил Коровин.

— Постой, ты! А может, вы сами напутали. Образец на столе?! Разве его не мог принести кто-нибудь другой?

— Ну, знаете, что я вам скажу, — вспылила Надя. — Неужели вы думаете… В общем я видела сама, как вы его изволили выкладывать.

— Думаю, что Надя права, — вставил Коровин. — Она не могла ошибиться. Она и мне что-то говорила, да я упустил.

— Но я почему ничего не помню?

— А какой ты тогда приехал!?

— Это так. Но где я его подцепил?

— Вспоминай.

— Придется. Попробую разобраться по дневникам… Задача!

Эта история надолго вывела Тарасова из себя. Вольфрам так нужен стране, еще не найдено хороших месторождений, а он… Упорно рылся в памяти. Искал и не находил.

При просмотре шлихов, собранных во время последнего маршрута группы Тарасова, когда он уже больной добирался к разведчикам, обнаружились небольшие обломки пластиночек вольфрамита и бурые осколки кристалликов касситерита — главной руды на олово.

— Вот он ваш, злополучный! — воскликнула Надя.

— А ну-ка!

— Смотрите, как похож на тот образец.

— А касситерит не заметили?

— Я побоялась ошибиться. Оловянный камень я видела только в институте.

Теперь самолюбие Тарасова было удовлетворено.

— Начинает проясняться.

— Что именно?

— Адрес ошибки.

— Но почему? Кто может доказать, что образец был взят на той же речке, что и шлих?

— Ни в одном другом участке вольфрамита в пробах нет.

— Но разве вы не могли взять его уже больным, — не сдавалась Надя. — Я так и объясняла. Как же иначе можно было не записать.

— Ого! Оказывается, вы еще меня защищали.

— А как же. Все же видели, как вам обидно. Еще бы, найти и вдруг потерять.

— Верно, Михаил, ты же ходил как в воду опущенный.

— Ладно. Психологи! Но адрес теперь действительно искать будет проще. Вольфрамит у нас, вместе с касситеритом, а золота с ними нет. Так и должно быть.

— Разве это всегда? — спросила Надя.

— Нет. Но на Алтае золото выделялось в другое время, чем вольфрам и олово. Здесь они встречаются обычно в разных местах.

— Ну и что же?

— Значит, искать потерю надо за пределами золотоносной части Алтая — по последнему нашему маршруту или где-то дальше.

Через несколько дней встала река. Замерзшая почва покрылась толстым слоем снега. Подходило к концу сено, надо было уводить последних лошадей, на которых подвозили дрова к бараку и шурфам. Разведки шли полным ходом. Вода больше не мешала, и уже на нескольких участках появились пробы с промышленным содержанием золота.

Пришел первый санный обоз. Тарасову нужно было выезжать в город на обработку собранных за лето материалов. Перед отъездом он разрешил произвести валовую промывку одного из наиболее богатых шурфов. Хотелось, чтобы возчики, да и сами участники работ вместе с пасечниками, пастухами, лесорубами, так или иначе помогавшими разведчикам, убедились в том, что вся их работа не была «зряшной».

Собрались около домика, в котором мыли пробы. Сам Матвей Буря встал к корыту и с виртуозностью, восхитившей даже разведчиков, начал промывать ковш за ковшом. Результат превзошел ожидания. Собрали целую поллитровую банку шлиха, в котором самым неопытным глазом можно было видеть большое количество золотинок. Банка передавалась из рук в руки.