В стране у Карибского моря - [90]

— Напрасный труд, сеньор, вам их не переубедить. Уж если они испугались, то не пойдут ни за какие деньги. Тем более, когда идет речь о скелетах. — Это уже звучало как упрек, притом вполне справедливый, по он счел нужным выразиться яснее: — Зря вы про них заговорили. Теперь люди думают, что там скелеты. — И в тот же момент он, как видно, раскаялся в том, что расстроил меня. Я чуть не подпрыгнул от радости, когда он вдруг сказал громко и ясно, так, чтобы псе слышали:

— Я пойду с вами, сеньор!

— Спасибо, дон Педро, — воскликнул я со всей искренностью, ибо был ему действительно очень благодарен. Конечно, я мог и один пойти в пещеру, в этом не было бы ничего особенного. Но мне хотелось осмотреть ее во всех подробностях, измерить, сфотографировать, взять пробы грунта, то есть провести беглое научное обследование. А один я не мог нести на себе все необходимые инструменты, осветительную аппаратуру, геологический молоток, моток шнура и прочие принадлежности. Однако одного сопровождающего было мало. Но на худой конец мог ведь и дон Мигель что-нибудь поднести! Он-то уж во всяком случае не откажется лезть в пещеру. Сегодня утром и по пути сюда он опять неоднократно заявлял, что «честь нации» требует его участия как представителя «Культурной миссии» в такой важной экспедиции. Он подошел, тяжело дыша, когда заканчивались мои переговоры с Нхассе, и обессиленно опустился на камень неподалеку от входа в пещеру. Я обратился к нему:

— А вы, дон Мигель? Вы ведь пойдете с нами?

Он несколько приосанился, однако его ответ прозвучал весьма неуверенно:

— Я? Э-э… да, я тоже, дон Карлос… если вы настаиваете.

Но тут ему вспомнилась его любимая формулировка, и он добавил.

— Раз этого требует честь нации…

Я поймал его на слове:

— Вот и отлично! Итак, нас трое. Бенхамин, давай фонарь.

Парень подал мне большой электрический фонарь, и и без дальнейших рассуждений перешагнул порог «дворца».

Польше трех часов провели мы в пещере — ходили и лазили на четвереньках, тяжело дыша в душной и влажной атмосфере. Наша одежда насквозь пропиталась потом и пещерной слизью. Мы — это Педро и я. Дон Мигель не выдержал и десяти минут. Страх мучил его не меньше, чем индейцев. К тому же в самом начале нам встретился довольно глубокий колодец с крутыми стенами. Он неожиданно разверзся перед нами, и не было никакой возможности его обойти. Должен признать, что спуск был нелегким, дно колодца было загромождено каменными обломками с острыми краями, а достигнув противоположной стены, пришлось карабкаться наверх, подтягиваясь на руках и применяя другие, почти акробатические приемы. Для того, кто не привык к физической нагрузке, это могло оказаться чересчур. Дон Мигель совершенно выбился из сил, но признать этого не желал. Он заявил, что у него заболела нога и дальше идти он не может. Мы не без труда — а в глубине души довольные тем, что освобождаемся от такого компаньона — проводили его обратно к выходу и начали все сначала.

Зато Педро оказался отличным помощником, и мы с ним провели все необходимые наблюдения. Из переднего зала пещеры шло несколько длинных ходов в глубь горы. Не будь шнура, который мы все время тянули за собой, мы бы наверняка заблудились. Пещера оказалась не очень большой. Но главный ход тянулся на сто с лишним метров, как мы потом установили, измерив шнур.

Даже когда мы пролезали в такие узкие отверстия, что приходилось предварительно расширять их молотком, Педро без колебания лез за мной во мрак неизвестности. Он ассистировал мне с такой ловкостью, словно всю жизнь работал в спелеологических экспедициях. И только когда при фотографировании вспыхивала лампа-молния, я всякий раз замечал, как он пугался. Но он ничем не выдавал испуга. Не зря Хейлок рекомендовал мне его как «передового» парня. С ним приятно было иметь дело.

Поскольку скелеты были отставлены, в остальном описание Нхассе не было приукрашенным. Большой зал оказался в самом деле великолепным подземным дворцом с художественной мебелью, колоннами и вазами. Но это были, конечно, не изделия рук человеческих, а, как и предполагалось, капельные формы известняка, так называемые сталактиты и сталагмиты и известняковые кристаллы. Неграмотному индейцу, конечно, и в голову не могло прийти, что все это создано природной стихией. А когда знаний не хватает, чтобы объяснить какое-то явление, на помощь приходит фантазия…

Закончив осмотр пещеры, я попытался было разъяснить Нхассе его ошибку. Однако он отказывался понимать, и я оставил свои попытки. Да и к чему они? Для него это был необычный, сказочный дворец, какого он никогда не видел в прозаическом мире своего убогого окружения. Пусть таким он и сохранится в его памяти. Зачем обременять его сознание случайными отрывочными научными истинами? Так или иначе, ему принадлежит заслуга привлечения внимания науки к этому чудесному явлению природы.

Несколько позже, с оказией, я послал отчет об осмотре пещеры ректору университета в Тегусигальпе. Я не особенно торопился с этим сообщением: со времени первооткрытия подземного дворца прошло двенадцать лет, и несколько недель отсрочки с объяснением этого открытия не играли особой роли. Тем более что у меня в то время были более срочные задачи.