В стране у Карибского моря - [66]

На следующий день по мере нашего продвижения к побережью одиночные ранчо стали попадаться все чаще и располагались все ближе друг к другу. А когда мы перед полуднем достигли местности, лежащей на высоте всего около пятидесяти метров над уровнем моря, они слились в большое компактное поселение неожиданного вида. Добротные дома с тесовой обшивкой были крыты гофрированным железом, над ними возвышалась тесовая же церковь современной постройки. У домов стояли старые железные бочки, превращенные в хранилища для масличных орехов. Куски рельсов использовались в качестве наковален, а на «орно», глиняные печи, были положены железные листы. Скрипя разъезжали воловьи упряжки, колеса повозок были обтянуты ободами или по меньшей мере скреплены железными шипами. Даже покосившиеся фонарные столбы торчали у расширившейся дороги, правда, без лампочек. Все это доказывало, что из каменного и деревянного веков нагорья мы перекочевали в современный, железный век.

В этой деревне, которая называлась Бонито-Ориенталь (Восточный красавец), некогда находились крупные лесопильные заводы. Их деятельность мы уже смогли оценить, когда шли долиной среди голой безлесной местности. С этих и соседних лесозаводов снабжались древесиной банановые компании не только гондурасской части побережья, но и соседних районов Никарагуа. Это было удобней и дешевле, чем заготавливать лес на обширных площадях, отведенных под банановые плантации. Там его просто вырубали и целиком сжигали. Так было быстрее. На мировом рынке был спрос на бананы, и, чем быстрее их дашь, тем больше будет прибыль. Правда, теперь здешняя лесная промышленность, принадлежащая иностранным предпринимателям, реорганизована от начала до конца на основе рациональных методов, ибо стало очевидным, что только таким путем можно добиться максимальной отдачи от земельных ресурсов.

«Юнайтед фрут», а за нею и «Стандард фрут компани» начали возделывать бананы в Гондурасе в годы первой мировой войны. Основные банановые районы этих компаний находятся в западной части карибского побережья страны. В двадцатых годах банановые плантации постепенно продвигались на восток, за Рио-Агуан, однако уже в середине тридцатых годов они были заброшены, потому что растения погибли от болезней сигатока и панама (первую вызывает опасный грибок, поражающий листья, а вторую — корневой грибок). Найти средство против болезни панама не удалось. Между тем для вывоза бананов из этого нового восточного района неподалеку от старого портового города Трухильо уже был построен современный банановый порт — Пуэрто-Кастилья. Он умер вместе с плантациями, и теперь у его разрушающихся каменных причалов не швартуется ни один океанский корабль.

Трухильо, который находится к северо-западу от Бонито-Ориенталь, я мог бы достигнуть за два дня. Он расположен у живописной бухты, где Христофор Колумб в 1502 году, совершая свое четвертое и последнее путешествие с целью открытия новых земель, впервые ступил на сушу американского континента. Все это привлекло мой интерес, и не менее заманчивой была перспектива после четырехнедельного марша, который я проделал по выходе из Данли, снова отдохнуть пару дней в настоящем городе. Однако и….. моего похода — Москития — находилась в противоположном направлении. Теперь, по достижении приморской низменности, она лежала непосредственно передо мною. Именно здесь, где Рио-Бонито достигает низовий Агуана, начинался этот край. Покинув село, я оказался у развилки дорог. В направлении Трухильо вела прямая, как стрела, хорошая дорога, проложенная по насыпи и проезжая даже для небольших автомашин. Однако я решительно свернул направо и вступил на болотистую тропу, которая вела на северо-восток, в направлении Ирьоны. Здесь отступила «Юнайтед фрут компани».

Переправиться через Рио-Пьедра-Бланка нам не удалось. Как мы ни примерялись, течение было слишком сильным. Между тем по ту сторону открылись бы такие удобства для дальнейшего продвижения! Там проходила «линия», одна из заброшенных веток узкоколейки для вывоза бананов.

Вчера, вскоре после нашего выхода из Бонито-Ориенталь, начался дождь. Это был знакомый уже мне тропический ливень — целый потоп обрушился с неба. Видно, бог погоды решил доказать мне в первый же день моего пребывания в приморской низменности, что здесь действительно выпадает втрое больше осадков, чем в горах. Мы шли по широкой почти без всякого уклона саванне вдоль подножия низких, сильно выположенных известняковых гор, откуда доносился ужасающий рев олинго (обезьян-ревунов). Подпочвенным слоем тут была известковая, не пропускающая ни капли влаги глина. «Дорога» в мгновение ока превратилась в бурлящий мутный ручей, а вся поверхность вокруг — в сплошное вязкое болото, состоящее из жидкой грязи по щиколотку и шатких травяных кочек. Мы самоотверженно шлепали по этому месиву, несмотря на обрушивающиеся на нас водопады, доводимые до отчаяния москитами и слепнями. Как нарочно, именно здесь местность опять стала почти не населенной. Три часа подряд подвергались мы этому омовению снизу и сверху. Наконец, пройдя, как канатоходцы, по одному бревну над вздувшимся крике (так здесь на низменности называют водотоки) и проведя лошадей низом через бушующий поток, мы наконец достигли первого жилья. Тут мы и остановились, поскольку нам не отказали в ночлеге.