В стране у Карибского моря - [55]
Расставшись с Хутикальпой, с гостеприимным кровом доньи Гильеримы, мы вскоре вновь пересекли Гуаяпе, ибо я хотел попасть в Катакамас кружным путем, вдоль восточного нагорья, а не по новому шоссе, которое более или менее точно следовало направлению Камино Реаль. На эту уже знакомую старую дорогу мне снова предстояло выйти у моего следующего остановочного пункта. Альбино еще в день нашего пребывания в Хутикальпу вышел вместе с мулом в обратный путь на Данли, только более коротким маршрутом. Он заработал достаточно, чтобы теперь несколько дней не выходить из кабака и позабыть все невзгоды, перенесенные в моей компании. Кроме того, его собственная маленькая мильпа, кукурузное поле, требовала присутствия хозяина, так как настало время прополки. Мильпа для центральноамериканца — воплощение всей его хозяйской гордости, всей привязанности к родной земле и тоски по насиженному гнезду.
Пока что моим помощником стал молодой добродушный парень со своей «бестией» (собирательное название для всех вьючных животных). Его имя было Карлос Верде, а я стал звать его на немецкий лад Карлом Зеленым. Непьющий, чисто одетый, в модных полусапожках, он коренным образом отличался от Альбино. Однако никакая сила не могла заставить его идти со мной дальше Катакамаса. Причина отказа огорошила меня: он заявил, что дальше на моем пути наверняка не встретится ни одного населенного пункта, где есть ракола. Провести вечер и даже целые педели без музыкального автомата? Нет, такая безрадостная жизнь ему не подходит. Замечу кстати, что в дальнейшем мне не раз приходилось получать отказы по таким же мотивам. Тот, кто вырос в шуме развлекательной музыки, уже не выносит тишины и одиночества.
Зато я вовсю наслаждался ими. Я шел своим путем, как мне нравилось, и никто мне не препятствовал. В сущности, никого не интересовало, куда и зачем я иду, и не было никого, кто мог бы дать мне совет. Правда, губернатор Оланчо с чисто испанской любезностью пообещал мне всевозможное содействие, но оно так и осталось на словах. Нечто подобное я уже испытал в Данли. Даже элементарные справки о дороге можно было получить лишь в пределах непосредственной видимости. А что дальше — quien sabe? — кто знает? Я сам разрабатывал свой маршрут и неуклонно выдерживал его. Все препятствия, которые мне предвещали, оказывались преодолимыми, хотя зачастую и не без труда.
Итак, я снова пересек Гуаяпе, к счастью, и на этот раз без особых трудностей, и достиг небольшого административного центра Сан-Франсиско-де-Бесерра. Здесь на террасе муниципалитета мое внимание привлекло множество отслуживших свой срок эмалированных ночных горшков, выставленных рядами, теперь уже в качестве горшков цветочных. Затем, после двух дней напряженного марша по холмистому предгорью, я оказался в населенном районе Сан-Педро, состоящем из нескольких десятков широко разбросанных ранчо в окружении обширнейших пастбищных угодий. Это богатейший скотоводческий район страны. Наряду с асендадо, владеющими собственной землей, здесь немало арендаторов на свободной, так называемой государственной земле. Они платят лишь небольшую ренту, ибо государство заинтересовано в поселенцах, обживающих незанятые пространства. Здесь, на богатых землях плоской долины и ее окраин, осело много предприимчивых скотоводов.
Однако их скот, бродящий вокруг в полудиком состоянии, сгубил большую часть леса в округе. Еще издали район Сан-Педро резко выделяется среди окружающих лесов и саванн голым, изжелта-зеленым пятном. Уровень грунтовых вод значительно понизился. В качестве водопоев нередко служат небольшие лужи и канавы, заполненные не столько водой, сколько коровьей мочой. Даже снабжение населения питьевой водой затруднено, тем более, что здесь, в узкой долине, выпадает значительно меньше осадков, чем в задерживающих дождевые облака горах. Из всякой реки, протекающей поблизости, воду берут не задумываясь, даже если река одновременно служит водопоем для скота. Впрочем, и в самой Хутикальпе маленькой водокачки хватало на снабжение лишь части города. Остальное население пользовалось водой из протекающей вдоль окраины реки Хутикальпа. Воду возили в бочках волы, вьючные ослы и носили женщины. В сухое время года скот уходит на поиски корма во влажные нагорья и именно там в немалом числе попадает в лапы «льва» и «тигра», как здесь называют пуму, или серебряного льва, и ягуара, крупнейших расхитителей скота в Центральной Америке. Они способны уносить даже взрослых животных. В безлюдной местности нередко наталкиваешься на коровьи скелеты или наполовину съеденные туши, вокруг которых дерутся стаи вечно голодных коршунов-стервятников (сопилотес). Правда, разводимая здесь так называемая вест-индская порода скота, или криольо, с величественными широко расходящимися рогами, мельче, чем наша среднеевропейская. Это красиво, почти изящно сложенные животные, они бывают всякой масти, только пестрой почти никогда. Встретишь стадо в окотале, сосновом лесу, и поневоле вспоминаются подобные картины в Верхнем Гарце или в других горах на родине…
