В шаге от рубежа - [81]

– Я не принадлежу к королевскому роду Старскаев, милорд, – улыбнулся Дримленсу собеседник. Так же мягко, как это делал дядюшка Уоррк, когда мальчик ошибался. Описание отца Аурона снова всплыло в памяти, и встречающий теперь показался Дримленсу не соответствующим ему в полной мере. Человек с двумя гербами смотрелся явно моложе. И насколько мог припомнить Рорри, должен был обладать золотой шевелюрой.

– А разве вы не Гийер Старскай? – удивлённо моргнул Дримленс. Смешки среди стражи явившегося стихли, и все, открыто или украдкой, взглянули на своего предводителя. Мужчина, как показалось Дримленсу, помрачнел. Рорри, поняв, что ошибся, покраснел – надо было держать мнение при себе и сначала спросить у кого-нибудь из сиров!

– Я – лорд Клейс Форест, регент и советник Его Величества Аурона Старская. Я понимаю, что вы столкнулись с опасностями и, скорее всего, не имели возможности узнать новости за весь этот срок, к моему сожалению. Но… Его Величество Гийер Справедливый Старскай скончался в то же время, когда вас похитили.

Лорд Дримленс смутился и замолчал. Регент, по-прежнему серый и хмурый, натянуто улыбнулся и вежливо пригласил мальчика проследовать от традиционного места встречи почётных гостей до Санфелла. Рыцари и прочая свита, не смея почему-то продолжать тихих разговоров, последовали за ними. Двое Серых Братьев обменялись короткими фразами, кивнули друг другу на Фореста и замолчали.

Впервые Рорри довелось ехать рядом с кем-то из Великой Династии – дядюшка Экрог не позволял покидать пределов замка большую часть времени, лишь пару раз разрешил им вместе с Хэгом отправиться на представления в Миррортауне под присмотром леди Хельги. Сам лорд Редгласс не сопровождал их, и потому почувствовать себя важным лордом рядом с другими представителями великих родов, гордо возвышаясь над простолюдинами в городе, возможности не было. Впрочем, в этот раз поездка также не задалась.

Люди смотрели на него, некоторые – он видел – смеялись! Разумеется, ведь внешний вид вызывал скорее сочувствие, когда он ехал в сопровождении рыцарей. Наверняка его принимали за преступника! Позор… Теперь же, рядом с разодетым регентом, Дримленс и вовсе походил на оборванца. Традиции предписывали лордам шествовать почти впереди процессии, лишь шестеро сиров, что расчищали путь, прикрывали правителей от любопытных глаз.

Когда-то подобные шествия приносили удовольствие, ещё в Профисайфелле Рорри мог добраться до порта, хвастаясь обновками, блестящим нагрудником, подобранным точно под него, породистым жеребцом и безупречным оружием, но только не теперь. Регент кивал в ответ на приветствия народа, несколько раз улыбался, когда девицы выкрикивали его имя и громко молили Богов быть благосклонными к Форесту. Недовольные предпочитали тихо ворчать, наличие вооружённой охраны заставляло их держаться в последних рядах. Рорри тем временем сердился – если бы он был в соответствующих одеяниях, помыт и причёсан, а его синяки и ссадины не болели, на руках не виднелись следы от верёвок, то он мог выглядеть не хуже, а то и лучше своего спутника Клейса Фореста. В конце концов, Дримленс был значительно моложе.

Дорога до замка заняла, как показалось мальчику, вечность. Он понимал, что здесь ему снова придётся слушаться, следовать многочисленным правилам и быть гостем, а не хозяином, но по сравнению с днями, проведёнными в телеге сначала в плену у сира Цимта, а после – со страшными культистами, это было ничем.

Когда его забрал из Шинфорта Ниллс, Рорри злился и мечтал как можно скорее сбежать. Он надеялся, что дядюшка Экрог сумеет спасти его и накостыляет своему слуге. Не убьёт, всё же воин был неплохим человеком, но прикажет выпороть на площади и на пару деньков отправит к позорному столбу. Осознание, что лорд Редгласс может быть не тем человеком, которым его привык считать Дримленс, до сих пор окончательно не укладывалось в голове. Не потому, что не могло, а потому, что сам мальчишка не желал этого. Рорри обманывали люди, которым он доверял, его постоянно куда-то везли, прятали от чужих глаз и обижали. Цимт и Нуак предали его и издевались, а культисты грубили и били.

После несчастий, выпавших на долю наследника Тормера, тот перестал понимать, как следует относиться к тому или иному человеку. Тем более к Редглассу. С одной стороны, дядюшка Экрог уважал его и относился по-доброму, а с другой – он же и был повинен в смерти Уоррка, подданных, и, кто знает, в чьей ещё.

Словам Ниллса мальчик то доверял, то нет, он то обвинял воина в убийствах и похищениях, то был благодарен за почти вовремя вскрывшуюся правду. Рорри никогда не задумывался над своими словами и действиями, ему было позволено творить что заблагорассудится, его называли ребёнком, и вокруг всегда собирались толпы заботящихся о его благе. Раньше. Последние полтора года очень повлияли на лорда Дримленса – он понял, что есть те, кто его не любит, и те, кто ненавидит его, хоть и не понимал за что. Лорд осознал, что для многих, кому он открывался и доверял, он был только товаром. Всего лишь мешком золота, заключённым в теле мальчика, или клочком земли, разодетым в яркие одеяния.