В шаге от рубежа - [45]

Райан согласился с рыцарем. Обычно его раздражала привычка подданного говорить очевидное во всеуслышание, но на сей раз это отвлекало от горестных мыслей, сопровождающихся стуком оружия о деревянную крышку и громкой руганью.

– Скорее всего. Посмотрим, может, здесь ещё что-то есть.

– Ещё один выход, милорд?

– Хотелось бы.

Выхода, к сожалению, за дверью не нашлось. Вместо него мужчин встретило очередное, довольно просторное помещение, в котором стояли столы, а две каменные и довольно сырые стены были украшены ввинченными в них кандалами и крюками. Потолок выглядел схожим образом. В углах обнаружилось несколько вёдер с тряпками, из одного так и не вылили жидкость – назвать это водой не поворачивался язык. Запахом, исходящим от него, можно было на время оглушить с десяток человек. Лорду пришлось заткнуть рот и нос рукавом, перебивая тошнотворный аромат смесью пота, дыма и жира от жареного мяса. Пол в помещении, особенно у оков, был покрыт бурыми пятнами.

Райан всегда хвастался, что хорошо видит в темноте, куда лучше братьев и в несколько раз лучше, чем все служащие ему люди. Одни называли эту особенность родовой чертой, другие – даром Первых, а третьи утверждали, что Форесты лжецы и на самом деле ничем не отличаются от обычных людей. Так или иначе, правитель первым сумел разглядеть на полу какие-то пластины, похожие на человеческие ногти, а из-под стола выудил четыре зуба.

Слухи о культистах подтверждались, и от этого лорду, взрослому мужчине с охраной, становилось не по себе.

– Если они что-то посмели сделать с Ховвилом… – Лорд не стал продолжать угрозу, молчание звучало намного красноречивее.

– Милорд, здесь есть ещё проход!

Маленькая и неказистая дверка у самого шкафа, вероятно, когда-то её прятали – в погребе Гринтри на случай побега имелась такая же потайная дверь, закрытая, правда, тонкой и облегчённой каменной плитой пола. Проход вёл в очередную комнату, крошечную, в ней было почти невозможно развернуться втроём. Там правитель Гринтри разглядел лаз, крайне узкий, с плохо обработанными стенами и потолком, и настолько низкий, что все, чей рост превышал средний женский, вынужденно пригибались.

Форест, ругая свою широкую спину и другие внушительные части тела, и вовсе с трудом протискивался и под конец, когда ход сузился ещё больше и начались ступени, был вынужден остановиться и отступать спиной вперёд. Райан не боялся ползать на коленях, если дело того требовало, не пугался грязи и не стеснялся подданных, но понимал, что его попытки протиснуться могут закончиться плачевно и он попросту застрянет.

Воины просили правителя одуматься, и уже немного остывший лорд понимал, что прислушаться стоит. Какой смысл брать помощников из доверенных лиц, если затыкать их и не придавать значения их словам?

Рдун позвал на помощь Бвала, самого тощего из воинов. Между собой мужи называли его Пронырливым, так как подданный Райана и правда легко пробирался там, где другим приходилось пыхтеть. Ел Бвал за троих, любил хорошенько выпить на пирушках, но при этом совершенно не толстел.

Прохода дальше не нашлось, вместо этого воин попал в спальню – несколько тюков с сеном, сколоченный из разномастных досок топчан, наспех сооружённый из кусков пня то ли стол, то ли стул, на котором виднелись следы от свечей, четыре огарка, тряпки, старый и грязный камзол, пара-тройка исписанных и перечёркнутых листов самого дешёвого папируса, тонкого и покрытого пятнами. В помещении, как сказали Райану, вонь не чувствовалась, а два небольших окошка под потолком, походящих скорее на выбоины, помогали не задохнуться. К сожалению, пролезть в них с трудом смог бы трёхлетний ребёнок, а взрослым мужам подобное и вовсе было не по плечу.

К тому моменту как лорд и его спутники вернулись ни с чем, в основном проходе успели уже скопиться уставшие воины, уступившие место у двери братьям по оружию. Лестница покрылась слоем стружки и щепками, казалось, что пара десятков лесорубов хвасталась друг перед другом в умении уничтожать лес. Дверь не желала сдаваться, хоть и выглядела не лучшим образом.

Райан громко выругался, окрестив Мортона, род Бладсвордов и самого себя самыми нелестными словами, припоминая и те, за которые мать бы влепила наследнику подзатыльник. После пришла очередь двери, которая молча выслушала всё, что о ней думали, не покраснела и даже не подумала открыться. Через некоторое время правитель, не в силах стоять без дела, вновь поменял воинов и присоединился к ним. Заняв удобное место на лестнице пониже, он принялся наносить удары, не прекращая выражать свои самые искренние мысли.

Поначалу лорд пронзал дерево мечом яростно, со страстью и отводил душу, представляя, как сможет поквитаться с нынешним наместником Кнайфхелла, когда доберётся до него. Пожалуй, он представлял противника вместо крышки прохода. Однако спустя всего пару минут мужчина понял, что начинает сдавать. Драться с вооружённым врагом было куда приятнее и не столь утомительно, как лупить двери погреба и останавливаться, чтобы вытрясти крошку из носа и рта. Глаза приходилось закрывать и из-за этого удары приходились в совершенно разные места, лишь изредка случайно совпадающие.