В шаге от рубежа - [43]

– И в этот раз они говорят держаться от меня подальше? – Жестокий человек стёр с лица улыбку, его волновал ответ.

– Духи говорят, что я должна держаться подальше от тех, кто с тобой. Или мы оба пострадаем. Духи не оставят меня и помогут мне добраться до врагов, спасти Венса и вернуть его домой. Даже если будет боль, я выживу, я знаю это. Я, но не ты. И если придётся выбирать между тобой и Венсом, я выберу его.

– Я не маленький мальчик и в состоянии сам за себя постоять. Мне приятно, что ты переживаешь за меня, Амадинллин, но это неправильно, должно быть наоборот. Ты ведь женщина, и я должен о тебе заботиться.

– Мне всё равно, что ты говоришь. Весь день, с тех пор как духи нашли меня в этих землях и вновь стали меня сопровождать, они говорили. Наши пути должны разойтись, так будет лучше. Если ты в самом деле хочешь позаботиться обо мне – не мешай мне уходить. Говорить при твоих братьях я не хотела, я их плохо знаю. Но я знаю тебя и могу доверять. Не мешай мне.

– Ты часто отказываешься от помощи без видимой причины. В прошлый раз, когда ты пошла одна, ты еле выжила, тебя ранили, и если бы не счастливая случайность…

– Это не было случайностью. Духи подсказали мне, где лодка рыбаков. Я доползла. Тогда вода ушла, и я смогла забраться. Вода пришла, когда я легла на днище, она донесла меня до лагеря, пока я приходила в себя. Духи спасли мне жизнь. В тот день я не послушала их сразу, но они не отвернулись от меня. С тех пор прошло уж два десятка полных лун, и я ещё жива. Духи знают, как для меня лучше и что надо делать.

Несмотря на откровенный диалог, Огрор не отступил. Он был глупее, чем виделся Амадинллин, и не отпустил женщину ни на следующий день, ни через день, ни через два. Жестокий человек продолжал упрямо следовать за ней через мёртвые деревни, болота, поля и леса. Множество раз воин заводил разговор, но более он не интересовал женщину, принеся лишь разочарование.

Венс всё ещё был далеко, духи с каждым днём отчётливее указывали на нежелательное присутствие Заботливого рыцаря, направляли Амадинллин прочь от лагеря, будили по ночам, ветви деревьев мешали ей идти за мужчиной, когда они пробирались через лес, а когда Мэнди уходила вперёд, то Огрор и воины отставали, запутываясь в траве, проваливаясь в землю по колено, а порой застревали в кустах. Ничто из этого не повлияло на решение предводителя.

Воительница не была нянькой и надеялась только, что неизбежная беда в будущем не сможет надолго остановить её. Она не боялась взглядов мужчин, в отличие от Других земель, нравы её народа были правильными, женщины могли жить вне семьи и их связи не осуждались.

Несмотря на то что большая часть Жестоких людей при первом знакомстве ужасалась и отворачивалась, а женщины и вовсе закрывали лицо руками, веерами или платками, среди своего народа Амадинллин прославилась, была известна и почитаема как любая Отмеченная духами. Мужским вниманием её не обделяли, женщины могли спросить совета, а Говорящие-с-духами принимали в свой дом. Тем более после того как Мэнди доказала, что способна на многое и в совершенстве овладела оружием и собственным телом.

Не красота, а призвание помогало ей на протяжении жизни, а уродство добавляло значимости и узнаваемости. В этот раз её по большей части сопровождали мужчины, которые не придавали значения разговорам про Отмеченных. Они держали себя в руках из-за чувства долга, но их любопытство было сильнее чести и совести. Духи предупреждали, что вскоре случится беда.

В один из дней, когда нервы всех были уже на пределе, произошло странное – путь изменился в один миг. Тропинка, по которой шла Мэнди, закрылась травой, ветер подул на юг. И чем дольше воительница стояла, не понимая, чего от неё хотят, тем сильнее становились порывы.

– Амадинллин, ты заблудилась?

– Нет, что-то не так. Нам нужно в другую сторону.

– Нам же докладывали, что почитатели Древневышсцев направляются на запад. – Огрор дёрнул поводья, конь завертелся, тщетно стараясь отыскать старую тропу.

– Всё изменилось, нам не туда. Духи не ошибаются.

Райан

– Он поплатится! Я – его! Вот этими руками!..

Форест в ярости тряс своими огромными кулачищами перед лицом подданных. Самый молодой из его сопровождения, по глупости вставший перед лордом, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не смог выдавить ни звука. Юнец отступил, запутался в своих же ногах, упал и поспешно постарался отползти подальше. Райан отвлёкся, недоуменно взглянул на барахтающегося подданного, а после вернулся к предыдущему занятию и продолжил громыхать.

Остальная свита, состоящая из тех уже опытных воинов, которым Форест всецело доверял – он, в принципе не подозрительный, доверял многим людям, а из Гринтри, пожалуй, почти всем, но к присутствующим испытывал наибольшее уважение, – даже не шелохнулась. Лорд понимал, что они давно привыкли к его характеру и угрозам, перед их лицами неоднократно мелькал кулак правителя, находящегося в возбуждённом состоянии от гнева или радости. Бывало, что воздух рассекал меч или перед глазами красовался молот, это совершенно ничего не меняло.

Двое дружных и при этом очень отличающихся людей, совершенных противоположностей – высокий худой Танз и низкорослый толстяк Гимд – в одно мгновение подхватили упавшего юношу и поставили его на ноги. Райан не прекращал выражать своё негодование, а подданные послушно кивали, кратко поддакивали, горестно вздыхали в моменты особенно громких и чувственных выражений и ждали, пока их глава достаточно успокоится, чтобы вести с ним разговор и получать обдуманные приказы. Уже случалось, что доверенные лица игнорировали первый десяток выкриков, потому что понимали – слова, сказанные сгоряча, не имеют под собой почвы.