В шаге от рубежа - [42]

Утомлённая разговорами Амадинллин удержалась от недовольных высказываний, когда отряд предложил свернуть к поселению. В лучах садящегося солнца домики смотрелись довольно неплохими и ухоженными. Люди надеялись отоспаться с комфортом. Противиться двум десяткам было сложно и, несмотря на нежелание мешать местным и иметь с ними дела, Мэнди согласилась свернуть. Огрор обещал взять на себя переговоры и неизменно улыбался, смотря на воительницу. Но талант переговорщика в этот раз не потребовался.

В деревне не нашлось ни одного живого. Не только человека, но и зверя. Огорченье мужчин, уповающих на поросят или овцу, лишь усилилось, стоило только получше осмотреться. От скотины ничего не осталось, кроме разрубленных на куски лошадей рядом с амбаром и лежащей в загоне подгнившей туши барана. Тощие, неприглядные и полуживые куры бегали среди того, что осталось от их собратьев.

В домах не удалось обнаружить ничего, кроме мертвецов – ценные вещи, всё, что могло быть полезным в хозяйстве или походах, унесли. Утварь либо пропала, либо, совершенно непригодная для использования, помятая или разбитая, валялась на полу. В людских жилищах не осталось покрывал, одежды, деревянные лавки перевернули, большую часть разрубили топорами, и даже убитые, все как один, лежали босыми и без верхней одежды. Отсутствовали даже инструменты. Вместо этого стоял невыносимый смрад.

– Кто-то обокрал бедных людей. – Хорошее настроение Огрора улетучилось. Он предложил выкопать яму и сложить туда все тела, но Мэнди не хотела тратить времени. Люди не сделали ей ничего плохого, но не сделали и хорошего. Они были никем, а могли стать препятствием. Неизвестно, сколько времени духи будут рядом с ней.

– Глупцов и слабаков, – отчеканила воительница. Железный человек посмотрел на неё как щенок, и она, скрипнув зубами, согласилась. – Это сотворили чудовища, не иначе. Я видела детей, они в колодце и в амбаре. И четыре женщины там.

– Это сотворили люди, Амадинллин. Теперь ты понимаешь, что мы нужны тебе? Это могли быть мужчины из почитателей Древневышсцев, а может, разбойники этих земель. Я не хочу, чтобы с тобой сделали то же самое. Или что-то похуже.

– Я сильнее их. – Воительница, как ей казалось, завершила разговор и направилась к коням, которых пришлось привязать подальше, – запах давно мёртвых тел будоражил их, и животные, вопреки всем приказам и уговорам, беспокойно фыркали, вертелись на месте и, как только ездок покидал их спины, норовили убежать подальше.

Копытным не нравилось мёртвое поселение, и Мэнди могла понять почему – она и сама надеялась поскорее убраться. Уж лучше ночевать в лесу или чистом поле, чем в таком месте.

– Ты можешь быть сильнее меня или меня и нескольких братьев сразу. – Заботливый Жестокий человек догнал её. Он заговорил, когда давние знакомые отдалились от остальных – воительница искала в жилищах полезные вещи, а Огрор увязался за ней. – Но если тебе будет противостоять десяток мужчин? Два десятка? Три?

– Я убегу, – пожала плечами женщина.

Отступать разумнее, чем умирать. Мертвец не сумеет отомстить.

– К сожалению, это не всегда возможно. Думаю, она, – рыцарь с разными глазами указал в сторону, где лежало тело женщины; её голова была разбита, а из одежды на ней осталась лишь перепачканная нижняя рубаха. Мэнди в первый раз, проходя мимо, не заметила её и чуть не наступила, – тоже пыталась убежать. Ей, как ты видишь, не удалось.

– Ты не хочешь, чтобы я бросила вас и ушла, я знаю. Ты следишь за мной, но почему? Потому, что ты хочешь защитить меня? Потому, что духи не ведут тебя и ты боишься заплутать и не найти верного пути? Или потому, что вы с братьями тоже мужчины?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я вижу ваши взгляды. Я знаю, что ваша доброта и забота временны. Будь вместо меня другая, красивее и моложе, вы были бы рады. Но я понимаю – скоро вам будет всё равно. Кто-нибудь закроет глаза на мои шрамы. А потом к нему присоединятся и другие.

– Так вот почему ты не хотела, чтобы мы тебя сопровождали!? Амадинллин, ты не должна бояться. Мы не станем… Никто ничего с тобой не сделает! Я никому не позволю тебя тронуть, часть бойцов я отбирал лично, я ходил с ними в походы и знаю, чего следует ожидать…

– Я до сих пор жива потому, что моё дело не сделано. И потому, что я слушала духов. Духи не ошибаются и не лгут. Они всегда на моей стороне, в отличие от людей.

Огрор был наполовину Жестоким человеком, наполовину принадлежал к народу Мэнди, скорее на меньшую, но тем не менее. Он знал о духах и верил в них, но при этом ничуть не сомневался в правильности обрядов и традиций Других земель. Большая часть отряда состояла из отправленных когда-то в Дом из камней Гийером Вайткроу, отцом Вихта. Его называли вождём, считали важнее тройняшек, главнее их, хотя он, если судить по сыну, совершенно ничего не понимал в жизни.

Люди вожака, хоть и провели не меньше сорока лун в стенах Дома из камней и почти выучили язык соплеменников Мэнди, не могли понять природу духов, и женщина им не доверяла. Несколько воинов из её народа, отличающиеся от Жестоких людей, посматривали на неё как на предательницу. Порой они принимали её, как теперь, так как это требовалось для дела, но поговорить по душам Мэнди могла лишь с Огрором. Их судьбы были схожими, за исключением одной очень важной детали – как мужчине, ему было легче.