В сердце леса - [60]

Через месяц женщина-пума сказала: «Я не люблю тебя, индеец. Ты ешь оленя, свинью, тапира и муравьеда, а не работаешь. Уходи».

И вот индеец пошел к пуме после охоты, и они вместе плавали в реке. Индеец рассказал пуме, как женщина-пума разозлилась на него. Пума сказала: «Я больше не люблю женщину-пуму. Можешь убить ее. Пойди в лес и сделай лук».

Тогда индеец сделал лук и одну прямую стрелу. Утром, когда пума ушла на охоту, женщина-пума проснулась злая. «Ты ешь оленя и свинью, тапира и муравьеда, а не работаешь», — сказала она. Тогда индеец взял лук и выстрелил ей прямо в грудь. Потом он взял корзину, положил туда оленя и свинью и вернулся в свою деревню.

Индеец проспал ночь в доме своей матери, а потом сказал ей: «Ты женщина тхукахаме, а у тебя нет огня. У женщины-пумы есть огонь. Он очень красивый. — Он согревает меня и варит мясо». Он поговорил со многими мужчинами тхукахаме, и все они пошли к дому пумы и украли огонь.

— Вот почему, — закончил Бебкуче, — пума зла на людей.

Глава XVI ПОСЛЕДНЕЕ ЭЛЬДОРАДО

Большую часть сентября и октябрь мы провели в джунглях, прокладывая тропу к центру Бразилии. Ярд за ярдом продвигались мы все дальше к западу, и каждое утро я уходил охотиться в новые места, надеясь найти озеро или холм — так надоело мне однообразие тропического леса. Джунгли неизменно встречали нас сыростью и грязью. Растения, сдаваясь под натиском мачете, казалось, с удвоенной быстротой росли над нами, под нами и вокруг нас. Деревья обволакивали нас, как сам воздух. Непрерывно, словно шум городского транспорта, капала с листьев вода… Солнце мы видели редко, нас одолевали москиты, и, в отличие от конкистадоров или первооткрывателей, никакая великая цель не вдохновляла нас на еще большие усилия. Альпинист с вершины горы созерцает прекрасную панораму, нас же в центре Бразилии ждали одни лишь деревья. Писарро, Орельяна и Кортес[39] шли вперед в надежде, что их мечты станут явью, нашей же целью было развеять последнюю великую легенду. Мы просто выполняли свою задачу.

Однажды ночью мы качались в гамаках, и я стал размышлять о значении нашего путешествия, о том, что на нашей планете всегда были не нанесенные на карту земли, с которыми человек связывал свои несбыточные мечты. Несколько квадратных дюймов белых пятен на карте человеческое воображение населило затерянными городами, живыми динозаврами и горами золота. А может, они действительно там есть? Мы были призваны, развеять эту легенду. Мы наносили в лесу поражения крупнейшему из оставшихся на земле белых пятен и величайшей химере из всех когда-либо существовавших: Смерть джунглям. Смерть легенде. Смерть. Слово это, казалось, звучало на всем протяжении нашего пути — смерть последнему Эльдорадо. Я провел по телу рукой: в тот день я снял с себя 168 клещей; за многие месяцы пребывания в джунглях это движение стало инстинктивным и не прерывало ход мыслей.

В ту ночь мне думалось, что начиная с Колумба и Генриха Мореплавателя люди стремились разбить фантастические представления средневековых мечтателей о нашей земле. Прекрасная легенда об Атлантиде была уничтожена Диасом, миф о Северо-западном проходе развеяли последователи Гудзона. Капитан Джемс Кук установил действительные размеры Terra Incognita Australis, а Стэнли и Ливингстон положили конец разговорам о копях царя Соломона и Джоне Престере[40]. Год за годом представления о мире все больше приходили в соответствие с реальностью, и даже такие магические названия, как Самарканд или запретный город Лхаса[41], лишились романтического ореола. На земле не осталось ничего неизведанного, кроме одной большой области, дававшей пищу воображению: леса Амазонии, страна Эльдорадо[42].

Почему, дивился я, с этими гнетущими джунглями связано столько легенд и химер? Уж не потому ли, что это самая труднодоступная область на земле? Быть может. Или потому, что только тут европейцы нашли неведомые цивилизации, накопившие несметные богатства? Возможно. Кортес захватил в плен Монтесуму[43] в городе похожих на пирамиды дворцов, обагренных кровью человеческих жертв. Писарро видел вымощенный камнем зал, полный золота — выкуп за правителя инков.

Не удивительно, что Амазония стала колыбелью легенд и на протяжении четырех столетий люди искали здесь страну Эльдорадо — близкую родственницу городов инков.

«Маноа, столица Гвианы, которую испанцы называют Эльдорадо, по своему величию, богатству и прекрасному местоположению намного превосходит любой город мира», — повторял я в тиши строки Рэли[44]. Империя муз. Столица омагуа. Город амазонок. Я медленно произносил эти слова, как и подобает произносить названия легенд, сведших в могилу десять тысяч человек. Амброзио де Альфингер, Бартоломе Сайлер, Георг фон Шпайер, Себастьян де Белалкасар, Николас Фе-дерманн, Филип фон Гутен, Педро де Урсуа, братья Кесада, Беррио, Николас Мартинес, Винсенте де ла Фуэнте[45]. Эти люди предстают перед нами в сомнительном ореоле пиратской славы. Полковник Перси Гаррисон Фосетт. Его имя тоже поражало воображение — он был последним из великих мечтателей, ушедших в джунгли на поиски сказочных городов. Фосетт пришел в страну Шингу, и каменная башня, первая цель его путешествия, находилась на карте почти в том самом месте, где расположился теперь наш лагерь. Это было в 1925 году. В то время еще не были открыты дороги Новой Гвинеи, водоразделы на границе Венесуэлы и Гвианы, долины Юнани и Тибета, но это были лишь небольшие участки земной поверхности. В остальном свет был уже исследован. И нигде на всем земном шаре, кроме Шингу, не могла укрываться затерянная цивилизация. Исчезновение Фосетта лишь придало загадке трагический колорит.