В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая - [14]

- Действительно, странно, - поспешил скорее согласиться с ним и выдал версию: - Скорей всего - она случайная... Либо сумасшедшая!

Я сидел в лодке, облокотившись на выступы у рукояток вёсел и свесив при этом руки. Внешне беззаботно отдыхал, наблюдая за дурачеством соседа, внутренне - давно уже испытывал избыток нетерпения скорее продолжать рыбачить. Удивительным, загадочным при этом оставалось то, что Незнакомец, совершенно не имевший представлений о рельефе дна в окшёвских водах, встал на яме столь удачно, что имел возможность не только зондировать спиннингом всю ее площадь до самых границ, но и лодкой, словно шлагбаумом, перекрыл проход в ее левой, вдоль продольного свала, части! Получалось, что возможность проплыва над ямой посторонней лодке исключалась как с левой, так же и с правой ее стороны!.. По обыкновению, мешать рыбачить лодочникам-спиннингистам мы, рыболовы-сплавщики, считаем делом непорядочным и никогда себе того не позволяем. При этом, судя по размерам ямы, по ее подмоинам, по бугоркам с двумя коряжками вблизи от свала, я почему-то даже не имел сомнений в том, что "главный штаб", "основное логово" явившейся с каких-то далей щучьей стаи находились именно на линии его стоянки - метрах в двух-пяти от лодки, справа от него! Незнакомцу непременно нужно было пробовать метать приманку вовсе не к фарватеру, а - "ниже по реке" и даже в направлении "немножко к берегу"! Траектория точек щучьих поклевок была явной тому подсказкой! Вместе с тем своей спиннинговой снастью Пришелец не мог облавливать именно центр их логова, поскольку находился непосредственно над ним, и сам, не ведая того, довольствовался только околотками участка! Нужно было срочно принимать какое-то благоразумное решение, при этом (боже упаси!) не выдать истинности обстоятельств и, уж тем более, помалкивать "о центре логова".

В сущности, таких решений было два.

Можно было вновь пройти по той же траектории от "секретного прохода" до "пустой", что было бы, конечно, нелогично относительно своей же болтовни "об отказе от крупных щук". Вариант второй был срочным, авантюрным, неудобным, но предпочтение склонялось непосредственно к нему. Пользуясь беседой незнакомца с рыбой, можно было со спокойной совестью проплыть над ямой прямо в зоне его забросов, поскольку "забросов" покамест не было как таковых. При этом под предлогом своего ухода "со стоянки великанш" нелишне было бы проплыть-спуститься по реке, разведать их наличие на нижних, соседних участках! Рискнуть-поискать свою "золотую жилу", свой личный, как говорится, нетронутый "Клондайк".

Не медля больше ни секунды, я снялся с якоря, скорее "смайнал" приманку на дно и, слегка подгребая левым веслом, чтобы сплавляться лицом к незнакомцу, подался в дрейф. Лодка, встав почти что поперек течения, пошла-поплыла над ямой. Похоже, Пришелец решил отпустить и эту и выговаривал ей о том, что той досталось побывать в "плену у человеков", что она обогатилась редкостным для рыбы опытом общения с людьми, и это обстоятельство должно не только выделять ее из общей массы их "зубастой, хищнической братии", как особь новой, более цивилизованной формации!.. Но ныне ей необходимо, наряду еще с двумя ее товарками, то бишь со столь же учеными, "посвященными в вере сестрами", отпущенными восвояси в их "рыбий мир", нести неустанную миссию просвещения в их стаде (то бишь в их общественном собрании) и проповедовать прочим "братьям и сестрам" о том, что не рыбы лишь да раки обитают на их "водяной планете"! Но есть иные (небесные!), более цивилизованные существа, способные их удить для пропитания или же ради забавы.

- Пожалуй, сплаваю-подамся вниз. Проплыву-разведаю, что там? - дрейфуя вблизи его лодки и работая-поддергивая удочкой, сообщил соседу.

- Вот видишь!.. - укоризненно воскликнул тот. - Из-за вас, больших и бестолковых, товарищ вынужден податься в дальние края! - И продолжая "наставления", проинформировал ее, какие блюда можно приготавливать из мяса щуки. Особенно со смаком говорил о щучьем заливном с горошком, с красным перцем, о щуке, фаршированной ее же собственной икрой и рисом, о щуке закопченной на ольховых или можжевеловых дровах, о щучьих парных котлетах с луком, с чесноком в томатном соусе, о щуке в кляре и др.

Я уже почти проплыл всю яму, когда увидел, что в руке его сверкнули тяжки зевника, привязанного, видимо, шнуровкой к лодке. Минуты полторы, напоминая чем-то стоматолога, он корпел над ее раскрытой пастью, и вдруг, махнувши на нее рукой, словно благословлял ее. Пару мгновений спустя темную щучью спину, относимую течением от лодки, можно было видеть на поверхности воды, а затем, словно бревнышко-топляк, она ушла, исчезла под водой, будто растворилась там же, чуть поодаль от него.

Поклевки на яме не было. Впрочем, странности в этом не было тоже. После двух столь нашумевших случаев, (тем более, один из них с отрывом лески) было бы, пожалуй, странным не насторожиться прочим особям, находившимся в речной округе.

За ямой - небольшая плоская возвышенность метров до ста длиной и около сорока к фарватеру. С перепадами глубин по сторонам метров до полутора, до двух. И хотя на ней имелись пара интереснейших коряжек, здесь испокон веков целесообразно было удить донной удочкой на червяка, опарыша, ручейника, горох подкарауливать плотву, язей, лещей. Но только уж не хищника! Конечно же, поклевки не было. На всякий случай, для гарантии, не поленился, отошел-отплыл к фарватеру и, возвратившись несколько назад, продернул-сплыл вблизи ее продольного свала. Результат оказался тем же: ни потяжки, ни тычка, ни даже зацепов за дно.