В понедельник дела не делаются - [76]

И быстро зашагал прочь, практически побежал. На середине коридора запнулся за полуоторванный вздыбившийся клок линолеума. Пару шагов пропрыгал с ноги на ногу, восстанавливая равновесие. Яростно при этом матерясь.

Кораблёв вернулся в кабинет сумрачный.

– Чё он психует? – вопросом встретил его Борзов.

– А я знаю? – следователь развёл руками. – Сан Саныч, приглядели бы за мужиком. Понимаешь, о чём я?

Начальник розыска повёл подбородком, указал Рязанцеву на дверь.

– Андрейка, догоняй своего старшого. Ежели он домой намылился, поезжай с ним. Хотя…

Рязанцев ушагал упруго.

«Хотя, если Миха решил выпить, он любого надзирателя вокруг пальца обведёт, самого ушлого, а всё равно надерётся», – мысленно продолжил неоконченную фразу Борзова Саша.

Есефьев всё время этой длинной паузы, в которой он выпал из эпицентра внимания, озабоченно пальпировал своё разбитое ухо, скорбно разглядывал испачканные в крови подушечки пальцев. Даже понюхал их.

– Что у тебя с мордой? – спросил Кораблёв.

Подозреваемый опасливо покосился на шумно отхлебывающего кофе из чашки начальника розыска и прогнусавил:

– А-а-а… эт-та я упал по пьянке… вчера… Нет, позавчера…

Саша взялся за телефон, наморщил лоб, припоминая нужный номер. Задача перед ним стояла не из лёгких. Надо было реально обеспечить подозреваемому право на защиту. Есефьев задерживался по «сто пятой – второй», по делу, которое будет рассматривать областной суд. Признание без адвоката гроша ломаного не стоило. Протокол допроса подозреваемого с таким признанием в случае последующего отката Есефьева можно было повесить на гвоздик в отхожем месте.

– Сан Саныч, отведи его в МРО. Я через пять минут подойду. С адвокатом вот только решу. Дежурный машину выделит, если я договорюсь? За адвокатом съездить…

– Какие проблемы, Александр Михалыч? – начальник УР сделал большие глаза, не потерявшие яркой аквамариновой расцветки даже при скудном электрическом освещении.

Кораблёв придвинул к себе телефонный аппарат и задумался. В принципе, возможных кандидатур было только две. Первая, которая пришла в голову – Инга Стрельникова, бывшая его пассия. Которая не умеет отказывать ни в чём. За ней даже машину посылать не придётся, на такси примчится за свои деньги.

Инга поможет, но помощь её придётся потом отрабатывать. И от этой мысли Саша ёжился. Возобновлять отношения с адвокатессой ему не хотелось. Стрельниковой было полных тридцать два, и она жутко комплексовала, оттого что к запредельному для девушки возрасту ни разу не побывала замужем.

«Начнёт ныть, за Советскую власть агитировать… Зажигалки дорогие дарить, галстуки шёлковые… Звонить каждый вечер… С таким трудом отвязался. Ну её!»

Вторым претендентом Кораблёв держал эмвэдэшного отставника Щеглова Рудольфа Руфовича. На пенсию Щеглов ушёл с должности старшего следователя. Специализировался на расследовании ДТП. В своё время был наставником взятого с поличным Проскурина. О Щеглове тоже люди говорили, что брал он сырым и варёным. Но по умному, не зарываясь, благодаря чему сумел дослужиться до майорских погон и полной пенсии.

Кроме того, у Щеглова имелась справка психиатра о нахождении на учёте после давней афганской контузии.

Руфович был мужик дисциплинированный и работящий. За два года адвокатской практики он конкретно приподнялся за счёт своей природной непривередливости. Когда начинал, коренные адвокаты смотрели на него с презрением, как на юродивого. «А-а-а… Рудик-Пряник! Чего он может, сапог?» Теперь Щеглов рулит на новенькой «десятке», компьютер себе приобрёл навороченный, от клиентов у него отбоя нет.

После трёх длинных гудков трубку сняли. Баритонистый мужской голос почти дикторским тоном, как будто и не со сна, произнёс:

– Алло.

Саша подмигнул разливающему по чашкам кипяток Комарову и стал витиевато извиняться за ночной звонок. Потом перешёл к сути проблемы.

– Выручайте, Рудольф Руфович! Горю, как «Боинг»! Буду должен!

– О чём вы говорите, Александр Михайлович? – обиделся Щеглов. – Такое дело! Конечно я помогу, тем более вам. Вы знаете, как я к вам отношусь. Родственники у этого… э-э-э… гражданина имеются?

Адвокат Щеглов отменно владел профессией «дояра машинного доения». Не гнушался ходить по родственникам арестованных клиентов.

– Не знаю пока, – честно признался Кораблёв. – Если и есть, то вряд ли платежеспособные. Он такой… бомжовского вида…

– Разберёмся, Александр Михайлович. Через какое время мне выходить на улицу? Адрес мой знаете? Записывайте…

Наскоро выхлебав полчашки кофе, Кораблёв зажал под мышкой «дипломат» и направился к двери.

– С Козловым-то чего дела-ать? – позевывая, спросил Комаров.

– Да пусть по «мелкому» оформят, – махнул рукой Саша. – Чтоб тебе ещё раз за ним не гонять. Мало ли что…

Чтобы окончательно удостовериться в том, что убийца – действительно доставленный Есефьев, надо было с ним предметно потолковать с глазу на глаз. Без оперативников.

Беседа с подозреваемым развеяла остатки сомнений. О самооговоре, родившемся в результате физического воздействия, не могло быть и речи. В своём достаточно связном рассказе Есефьев упоминал такие детали, которые не могли успеть внушить ему по дороге ни начальник розыска, ни его орлы. А отдельные моменты опера вообще не знали.