В понедельник дела не делаются - [57]

– А я «Орбитом» зажую. Будешь «Орбит» без сахара? – Давай. Кораблёв с девушкой вышли из квартиры, спустились на лифте на улицу. Сидевшие у подъезда на лавочке пенсионеры, с которыми Саша за сегодня здоровался не меньше трёх раз (чтобы не обижались), с интересом разглядывали его спутницу. Чтобы объективно доложить родителям по их возвращении. Открыв припаркованную под окнами «девятку», Саша на сиденье с собою рядом усадил девушку, а на заднее закинул пошарпанный «дипломат». Оля жила по «пятёрке», в блочной пятиэтажке. На прощание она сама подставила щёчку для поцелуя, и это безусловно было положительной динамикой в их непростых отношениях. Ещё раз чертыхнувшись насчет поломанного кайфа, Кораблёв погнал на место происшествия. Ездил он рисково, два светофора проскочил на мигавший жёлтый, отчаянно сигналил мешкавшим «чайникам», на окружной разогнался до ста двадцати километров. Где-то здесь, у строившихся коттеджей, в районе, прозванном «посёлком нищих», был обнаружен труп девятилетнего мальчика. Саша сбавил скорость, припал к рулю, увеличивая себе обзор. У второго от края двухэтажного кирпичного коттеджа он углядел милицейский «УАЗик», «буханку» дежурной части с продольной синей полосой по периметру кузова и людей в камуфляже. Здесь. К месту Кораблёв подъехал осторожно, кругом – битый кирпич, железки. Не хватало гвоздь поймать! На месте происшествия было уже полно всякого нужного народу. Убийство ребёнка – случай из ряда вон. Лица у всех озабоченные, угрюмые; гогота, шуток не слышно. Милиционеры группы немедленного реагирования в сером камуфляже, с автоматами, курили у своего «УАЗика». К Саше размашисто шёл начальник розыска Борзов в распахнутой короткой кожанке, под мышкой в оперативной кобуре – табельный «Макаров». – Здоров, Александр Михалыч! – Привет.

– Такое дело. Я сегодня ответственный от руководства. В семнадцать сорок пять поступает в дежурку звонок от женщины. Говорит, её сына увёл какой-то мужик в коттеджи. Увёл, с её слов, часа два назад. Я с ГБР сразу выехал, подобрали её на повороте на Зою – и сюда. Стали лазить по недостроенным коттеджам и нашли вот в этом. В цокольном этаже.

Кораблёв отвернулся, закуривая на ветру.

В голосе начальника розыска не было привычного ёрничества, а когда Саша взглянул на него, голубые глаза Борзова показались ему стеклянными, остановившимися.

– Посмотрим? – спросил следователь, приглашая майора в попутчики к жуткому месту.

– Подожди, Александр Михалыч… сейчас собачку охрана привезёт. Пусть собачка поработает.

– Вопросов нет. Судмедэксперта я что-то не вижу.

– А его тоже охрана везёт.

– Начальству нашему прозвонились? Виктору Петровичу?

– Я не знаю, дежурный должен был.

– Проверь, Сан Саныч, если не поставили в известность, пусть поставят срочно. А то мне попадёт…

Начальник розыска пошёл к «буханке», стал по рации связываться с дежурной частью.

– «Клёновка»! «Клёновка»! Ответь двести первому…

Подошли к Кораблёву поздороваться «мрошники». В своей обычной джинсе – Ковальчук, мрачный усач Петрушин, подвижный Сутулов.

– Привет, Саш.

– Приветствую, Владимир Борисович, ты чего, уже отпуск отгулял?

– К-какое там, – Сутулов заикался, – ото…отозвали… Из-за п-п-побега этого г-грёбаного… с-слышал?

– Слышал. Вы чего там Маштакова впрягаете? Он разве при делах?

– Я н-не знаю, – Сутулов ушёл от ответа. – М…меня же не б-было.

Кораблёв хотел поговорить на эту тему с Ковальчуком и Петрушиным, но подъехали «Жигули» вневедомственной охраны, с заднего сиденья которых, – только из разных дверей, – выпрыгивала на передние лапы здоровая овчарка, а с другой стороны вылезал, кряхтя, не меньший по габаритам судмедэксперт Никульский.

Милиционер-кинолог в сопровождении начальника розыска ушел по лестничному маршу внутрь коттеджа. Влажные глаза бесшумно двигавшейся овчарки казались бесконечно печальными, мудрыми.

Кораблёв снова закурил. Никульский тронул его за рукав.

– Дай сигаретку, Александр. Забыл дома в спешке.

– Травись.

Здесь, на самой окраине города, в каких-нибудь двухстах метрах от леса, начинавшегося за окружной дорогой, несколько коттеджей, стоявших в двух последних порядках, были не достроены. Строительство заморозили давно. Кто-то сказал, что тут северяне строили, переселенцы из Воркуты.

Поэтому предложение следователя, обращённое к операм МРО, подумать, как установить хозяина коттеджа, энтузиазма не вызвало.

– Как его устанавливать? Тут уж год, наверное, никто не появлялся… – Петрушин постучал ногой по окаменевшей глыбе цементного раствора, едва видной из-за буйно разросшейся крапивы.

– Д-думаешь, хо…хозяин мог у-убить? – с сомнением крутил головой Сутулов.

– Хозяин, строители… Те, кто ориентируется на месте, в доме… Знает, что он не жилой, – развил мысль Кораблёв.

Он сам понимал, что версия – из числа маловероятных. Но и она будет отрабатываться, если преступление зависнет. Начинать, конечно, надо с других направлений.

Служебная собака, прижимая морду к земле, прогнувшись в середине длинного мохнатого тулова, увела сержанта-кинолога от коттеджа к другому, соседнему, тоже нежилому. А оттуда – в направлении города.