В понедельник дела не делаются - [156]

В автостанции располагалась комната милиции – прокуренный казенный куток с крашенными темно-зеленой масляной краской стенами, размерами два на три метра. Здесь стоял старый письменный стол, пара продранных до лохмотьев стульев и короткая кушетка по типу больничной.

Паршин расчётливо толкнул мужика в грудь, тот повалился полубоком на кушетку, только рукой взмахнул, как тонущий Чапаев. Теперь без посторонних глаз с ним можно было особо не церемониться, но и драконить его не следовало. Пьяного, когда он разбуянится, даже и вдвоем унять – целая проблема.

Пьяный, он под общим наркозом находится, на болевые приемы не реагирует.

Прапорщик присел рядом с доставленным на край кушетки, охлопал по карманам. По уставу это называется наружный досмотр на предмет обнаружения «колюще-режущих». Которых при мужике не оказалось. Зато обнаружились связка ключей, записная книжка, перьевая китайская ручка, одноразовая зажигалка и бумажник. Стандартный набор.

Прапорщик покосился на пьяного, тот успел отрубиться, тихонько похрапывал, на углах мокрых губ у него висела слюна.

Хм, еще перстень на пальце… золотой… Паршин осторожно потянул за него… Сидит плотно, так просто не помылишь…

Времени оставалось в обрез, вот-вот должен был подъехать автопатруль с ротным. Вова Кирьянов встал на стреме в двери, приоткрыв ее. С его позиции просматривалось метров пять, до входной двери в автостанцию.

Старший наряда раскрыл бумажник, усмехнулся при виде торчавшей из крайнего отделения упаковки презервативов «Де Люкс». В основном отделении лопатника засунута была пачка денег, правда, некрупными купюрами… Сотнями и полтинниками. Тысячи две, две с половиной. Паршин быстро разделил её на глаз, не считая, надвое. Половину вернул в бумажник, а вторую половину, свернув вдвое, сунул в потайной, для этих целей специально пришитый карман брюк.

Ни малейших угрызений совести прапорщик при этом не испытывал. Не позаботься они о мужике, он проснулся бы на лавке без всех денег, без ботинок модных и плаща своего «Made in Germany». Обобрали бы его, к гадалке не ходи. Если бы вообще проснулся, не май месяц на дворе, по ночам заморозки на почве. В прошлое дежурство под утро лед на лужах был. Так что часть денег, заимствованных милицией (отчего кабан этот не обеднеет всяко), вроде как оплата за сервис, за услуги по безопасности. И наука ему одновременно. Нехрен нажираться как свинья, до памороков. А ещё гаврилу нацепил!

От двери Вова голос подал:

– Шухер!

Паршин уже за столом сидел, заполнял зеленый бланк протокола. Графы с анкетными данными пропустил – из документов у мужика имелась только визитка, гарантий нет, что она его, надо будет по паспортному пробивать. Сколько случаев было, когда пьяные чужими данными обзывались, потом бумаги на штрафы приходили к ничего не подозревающим гражданам, которые принимались жаловаться. И начиналось тогда мурыжево… Командир второй роты старший лейтенант Швеллер развинченной походкой, длинными, ниже колен свисавшими руками похожий на обезьяну, цепким взглядом оглядел пьяного, храпевшего на кушетке. Сощурился на Паршина с Кирьяновым. – Вы чего, орлы, по рации не отзываетесь? Кирьянов, выражая самое искреннее изумление, вздернул светлые бровки, цапнул за тангенту переносной радиостанции, закрепленную на ремне поперек груди. – Всю дорогу на связи, таш сташнант! Без байды! – Ну ладно… – Похоже, Швеллер брал их на понт. – Трезвяк не вызывали? – кивнул он на пьяного. – Не успе-ели… только дотащили кабана, – Паршин оторвался от бланка протокола. – Тогда я его заберу. – У него бабки, Борисыч, – равнодушным тоном предупредил Паршин. – Сколько? – Не считал еще… Я же говорю, только доперли… – Пересчитай при понятых и укажи в протоколе обязательно все копюры, – твердо сказал Швеллер. – А то выпотрошат в трезвяке… Будете потом прокурору доказывать, что вы не верблюды. И гайку обязательно впиши! Кирьянов, поди из диспетчерской понятых приведи. Паршин в этот момент тихо порадовался, что он теперь рядовой милиционер. «Начальников дерут за всех и в дыхательные, и в пихательные. Не-е, лучше только за себя отвечать…» Минут через пятнадцать, когда все задокументировали как надо, «груз» увезли на ПМГ в вытрезвитель. Паршин подмигнул Вове, они вернулись обратно в свою биндейку и заперлись изнутри на задвижку. Прапорщик вытащил деньги, при напарнике пересчитал. Самое главное, чтобы между ними непоняток не возникло, все делить надо поровну, и тогда один другого не вломит и не подставит. Трудно поверить, но денего оказалось ровно штука.

– Как в аптеке, – восхитился Вова Кирьянов, принимая свои законные пять сотен.

Потом милиционеры купили в киоске горячих пирожков с капустой, перекусили на скорую руку. Ситуация на площади двух вокзалов полностью контролировалась. Последняя электричка с нижегородского направления привезла грибников, которые расположились на спуске к «жэдэ» вокзалу и принялись кучками раскладывать грибы… Разросшиеся до гигантских размеров, раскисшие после недельных дождей белые… Чистили от прилипшей травы и грязи черные грузди и волжанки… мочухи…

Грибники были как на подбор – опухшие, трепаные жизнью. Заработок носил сезонный характер, доход давал небольшой, но верный. И при этом не облагался налогообложением, даже бандитским. Наверное, потому что хлопотно и на виду всё… Шум да визг поросячий, ежели чего, подымут до неба.