В понедельник дела не делаются - [147]

Случилось это в пять пятьдесят. С того времени вот уже полтора часа – тишина.

– И чего, совсем он не откликается? – Маштаков за последние четыре дня впервые закурил, с отвычки его повело.

Подполковник помотал ушами-локаторами.

– Не-а…

Миха с интересом оглядывался. Обстановка была специфически-армейская, давно им не виданная. Почти пятнадцать лет прошло с тех пор, как он сам с автоматом на плече заступал на такой же трёхсменный круглосуточный пост. У продскладов, правда, ему не приходилось стаивать. Склад ГСМ[123]. Пост у промтоварного магазина в офицерском городке. У водокачки, пост номер один у знамени полка… Это – в войсках, в Свердловске.

А до этого в учебке – в караульном взводе. Через день – на ремень!

На пару с Калёновым они стали высовываться из-за полутораметровой площадки перед складом. Рассчитанной, чтобы принимать грузы прямо из кузовов в упор подогнанных машин.

Следуя бессмертным армейским заветам: круглое – тащить, квадратное – катить!

Действительно, над дощатой, забранной в металлические угольники рамы калиткой, зияло не меньше трех свежих отщепов… Выходные отверстия от пуль. Калитка была приоткрыта на пару сантиметров, разглядеть что творится внутри – невозможно.

Вояки зашевелились. Оказалось, что прибыл сам комдив Мельниченко. Подполковник голенасто, как журавль, пошагал докладывать командиру дивизии. Тот выслушал сосредоточенно, кивнул.

На присутствие в расположении вверенной ему части вооруженных ментов он отреагировал настороженно:

– Только безо всяких штурмов тут! Мы у себя сами разберемся.

Похоже было на то, что конкретного плана действий у военных не имелось.

Маштаков слушал распоряжения полковника. Начальника над несколькими тысячами солдат и офицеров, над сотнями единиц боевой техники. Перво-наперво комдив велел установить окруженье бойца в подразделении, разузнать, чем тот дышал, чем может быть вызван его дикий поступок.

«Смысл есть», – мысленно одобрил Миха.

Потом комдив приказал связаться с матерью солдата. Уже было известно, что солдатик этот, Колесов, родом из Подмосковья. Решался вопрос с тем, чтобы срочно доставить матушку Колесова сюда. Для решения таких вопросов требовались мощные административные рычаги. Вопрос материальных затрат, по ходу дела, не стоял. Решили, что доставят её в часть на вертолете.

Миха, сощурив глаз, наблюдал за насупленным комдивом.

Отчего-то ему стало жалко этого седого полковника, вся вина которого заключалась в том, что он замыслил стать генералом, носить штаны с двойными красными лампасами, закончить службу в столице нашей Родины, обеспечить себе достойную старость, а детям и внукам своим – хорошее будущее.

Всё как в том замшелом анекдоте: «Папа, а я буду маршалом?» – «Нет, сынок, не будешь» – «Почему?» – «Потому, что у маршала свой сын есть!»

Случившееся ЧП, по всей видимости, сулило крупные проблемы всем отцам-командирам, которые прямо или косвенно ответственны за этого солдата. Или за солдат? Сколько их там, в складе?

Комдив, несмотря на отданные толковые приказания, выглядел растерянным. Михе до этого ни разу не приходилось общаться с настоящим командиром дивизии.

– Товарищ полковник, – обратился он, – а другого входа в склад нет? Запасного?

Полковник Мельниченко встрепенулся, взглянул на заговорившего с ним невзрачного мужичка средних лет неизвестного чина-звания. О принадлежности к силовым структурам того говорила лишь видневшаяся под мышкой в распахе куртки кобура.

– Запасной вход есть? – комдив обратился к своим офицерам.

Те запереглядывались, потом упитанный старший прапорщик, одетый в камуфлированную куртку такого же качества, как и у командира дивизии, ответил:

– Нет.

Судя по крою формы, прапор этот и был начальником данного продовольственного склада. И по гвардейским фатовским бачкам судя.

– А вон там с торца что за дверь? – Маштаков не унимался.

– Вход в овощехранилище, – неприветливо ответствовал начальник склада.

– Давайте откроем эту дверь и пройдем через нее. Из этого, как его… овощехранилища послушаем, чего в складе творится… – Миха зашмыгивал носом, подпрыгивал, ботинком о ботинок стукал, зазяб он на сквозном ветру в своей куртчонке.

Удивительно, как военным с большими звездами на погонах не пришла в голову такая простая мысль.

Старший прапорщик загремел ключами. В необъятном, словно самолетный ангар, овощехранилище стояли друг на друге гигантские ящики, доверху засыпанные корнеплодом «картофель». В хранилище было чисто подметено. Главное отличие русской военной жизни от жизни гражданской это избыток дармовой рабочей силы, пригодной для неквалифицированной работы.

Вошедшие в ангар Маштаков, Калёнов, комдив-полковник и старший прапорщик, который не мог оставить посторонних лиц наедине с вверенным ему имуществом, прошли до середины цокольного этажа. Остановились и, не сговариваясь, одновременно посмотрели наверх.

– Должно быть, здесь где-то…

И притихли, вслушиваясь. Маштаков ничего не разобрал. А комдив сказал:

– Вроде как стонет кто-то?

И с надеждой посмотрел на оперативников. Те помотали головами. Зато прапорщик поддакнул комдиву:

– И мне послышалось, товарищ полковник. И еще как будто поскребся кто-то…