В погоне за счастьем - [4]

Мэтт отпустил Этана, и тот вприпрыжку бросился ко мне. Я присела на корточки, широко раскинув руки ему навстречу.

Ну что, теперь порядок? — спросила я.

Туалет был гадкий, — ответил он.

Я повернулась к могиле матери. Священник все еще стоял у гроба. Позади него выстроились кладбищенские рабочие. Они держались на почтительном расстоянии, но нетрудно было догадаться, что они ждут, пока мы уйдем, чтобы они могли заняться привычным делом: опустить гроб в подземное царство Куинс, засыпать могилу землей и со спокойной душой отправиться на ланч… а может, и в ближайший боулинг. Ведь жизнь продолжается — с тобой или без тебя.

Священник кивнул мне, словно подсказывая: пора прощаться. Что ж, преподобный, будь по-вашему. Сейчас мы все возьмемся за руки и споем.

Пришло время сказать всем до свидания…

М-И-К… о скорой встречи…

К-И… Что,

уже уходите?.. М-А-У-С…

На долю секунды я перенеслась в нашу старую квартиру на 84-й улице, между Бродвеем и Амстердам-авеню. Мне было шесть лет, и я только что вернулась из школы Бреарли, где училась в первом классе. Я сидела дома, перед телевизором — допотопным черно-белым «Зенитом» с круглым кинескопом и антенной-усами на тумбочке под красное дерево, — наблюдая за похождениями «мышкетеров», а мама, пошатываясь, подошла ко мне, держа в руках два стакана: один с клубничным напитком для меня, а другой — с коктейлем «Кэнедиан клаб» для себя.

Как там Микки и его друзья? — заплетающимся языком спросила она.

Они мои друзья, — ответила я.

Она устроилась рядом со мной на диване:

А ты мне друг, Кейти?

Я пропустила ее вопрос мимо ушей.

Где Чарли?

Она нахмурилась, как будто ее обидели.

В «Мистер Барклайз», — назвала она танцевальную школу, куда раз в неделю, с боем, отправляли мальчиков-подростков вроде Чарли.

Чарли ненавидит танцы, — сказала я.

Тебе-то откуда знать? — возразила мама, залпом опустошая половину стакана.

Я сама слышала, как он тебе говорил, — ответила я. — Я ненавижу танцевальную школу. Я ненавижу тебя.

Он не говорил, что ненавидит меня.

Нет, говорил, — отрезала я и снова переключилась на «Мышкетеров».

Мама опрокинула остаток коктейля:

Он не говорил этого.

Я решила, что это игра.

Нет, говорил.

Ты не слышала…

Почему мой папа на небесах? — перебила я.

Она резко побледнела. Хотя мы не раз говорили об этом, вот уже год, как я не спрашивала про папу. Просто сегодня нам в школе раздали приглашения на Праздник Пап.

Почему ему пришлось подняться на небеса? — снова спросила я.

Дорогая, я уже говорила тебе, что он не хотел туда. Но заболел…

Когда я смогу с ним встретиться?

Теперь на ее лице появилось отчаяние.

Кейти… ты ведь мне друг, правда?

Позволь мне увидеться с папой.

Я расслышала, как она сдержала всхлип.

Если бы я могла…

Я хочу, чтобы он пришел ко мне в школу…

Кейти, скажи, что ты мне друг.

Верни папу на землю.

Ее голос стал жалобным, еле слышным.

Я не могу, Кейти. Я…

И тогда она заплакала. Прижимая меня к себе. Уткнувшись головой в мое маленькое плечо. Нагоняя на меня страх. И от этого страха мне пришлось бежать из комнаты.

Это был единственный раз, когда я видела ее пьяной. И единственный раз, когда она плакала на моих глазах. A erne это был последний раз, когда я попросила ее вернуть мне отца.

Ты мне друг, Кейти?

Я так и не ответила ей на этот вопрос. Потому что, по правде говоря, не знала, что ответить.

Мамочка! — Этан дергал меня за руку. — Мамочка! Я хочу домой!

Я очнулась и снова оказалась в Куинсе. Перед глазами был гроб моей матери.

Давай сначала попрощаемся с бабушкой, — сказала я.

Я подтолкнула Этана вперед, чувствуя, что все взгляды устремлены на нас. Мы подошли к гробу из полированного тика. Этан постучал по крышке своим маленьким кулачком:

Привет, ба. Прощай, ба.

Я больно закусила губу. В глазах закипели слезы. Я бросила взгляд на могилу отца. Вот и все. Вот и все. Теперь я круглая сирота.

На мое плечо легла чья-то крепкая рука. Я обернулась. Это был Мэтт. Я проигнорировала его участие. До меня вдруг дошло, что мы с Этаном остались одни. Только мы вдвоем, и больше никого.

Священник в очередной раз выразительно посмотрел на меня. Да-да, я поняла, мы заканчиваем.

Я положила руку на крышку гроба. Она была холодной на ощупь. Я убрала руку. Пожалуй, достаточно для прощального жеста. Я снова закусила губу, сдерживая себя. Потом взяла за руку сына и повела его к машине.

Мэтт ждал нас у лимузина. Он тихо заговорил:

Кейти, я только хотел…

И знать ничего не хочу.

Я просто хотел сказать…

Говорю ли я по-английски?

Пожалуйста, выслушай…

Я дернула ручку дверцы:

Нет, я не буду слушать тебя…

Этан тянул меня за рукав:

Папа пригласил меня в кино. Можно я пойду, мама?

Только тогда я поняла, что смертельно устала.

У нас поминки… — расслышала я собственный голос.

Этану будет лучше провести время в кино, ты не находишь? — сказал Мэтт.

Да, пожалуй.

Я закрыла лицо руками. И почувствовала себя глубоко несчастной.

Пожалуйста, можно мне пойти, мама?

Я взглянула на Мэтта:

Когда ты привезешь его домой?

Я подумал, что ему, наверное, захочется переночевать у нас.

Похоже, он тотчас пожалел о том, что употребил последнее местоимение во множественном числе, но продолжил:

Утром я отвезу его в школу. И если тебе нужно, он может остаться еще на пару дней…