В ожидании Апокалипсиса. Франкское общество в эпоху Каролингов, VIII–X века - [28]
По правде говоря, каролингские эрудиты, историки, богословы и моралисты, в отличие от юристов, мало интересовались такими вещами, как статус лита или правомочность серва жениться на свободной женщине. Куда больше их волновало деление общества, основанное на этических и дидактических принципах. В соответствии с таким подходом, они видели мир разделенным на «сильных» (potentes) и «слабых» (pauperes). К первым относились все те, кто обладал реальной политической властью, а также изрядными материальными ресурсами, т. е. знать в широком смысле слова. Ко вторым — все те, кто не мог по каким-либо причинам сам позаботиться о себе: бедняки, вдовы, сироты, паломники, больные и убогие. В число «слабых» духовенство постепенно включило и себя, ибо с IX в. все больше распространяется представление о том, что служители церкви не должны носить оружие, а значит, они не могут постоять за себя. Это лишь отчасти соответствовало действительности. В каролингских хрониках можно встретить немало упоминаний о воинственных епископах и аббатах, которые куда чаще умирали на поле боя, нежели в своей постели.
Свою задачу моралисты видели в том, чтобы, опираясь на христианские ценности, гармонизировать общественные отношения. «Сильным» настойчиво предписывали заботиться о «слабых», поддерживать их материально, защищать от военного насилия, а также от административного и судебного произвола власть имущих. Символом, который воплощал в себе эту заботу, неизбежно связанную с принуждением и даже насилием, являлся меч. Применительно к каролингскому периоду процедура «опоясывания мечом» упоминается в источниках лишь в отношении представителей королевского дома. Но сама по себе практика вручения оружия юношам, достигшим совершеннолетия, т. е. физической, политической и правовой дееспособности, является очень древней. Она, несомненно, широко практиковалась в семьях франкской знати. При этом за «слабыми» не признавалось никакой субъектности. Им отводилась иная роль. Принимая защиту и покровительство, они позволяли «сильным» проявлять христианскую заботу о ближних, утверждать собственное благочестие и воспитывать в себе смирение. Первое место среди «сильных» занимал король, являвшийся примером для всех своих подданных. Именно его прежде всего стремились «воспитать» моралисты, именно ему были адресованы многочисленные дидактические трактаты (так называемые «зерцала»), письма и постановления синодов.
В середине VIII в. в церковных кругах были реанимированы позднеантичные представления о разделении христианского общества на клириков и мирян, которые определены каждый к своему служению. Но если при Диоклетиане и его преемниках речь шла о службе военной и гражданской, то теперь эти идеи переместились в область практической этики. О «нас, молящихся, и их, сражающихся» (nobis orantibus et illis bellantibus) в 747 г. римский папа Захария писал правителю франков Пипину Короткому. Воинам, знатным и незнатным мирянам, надлежит противостоять козням врагов и заботиться о защите земель, пояснял понтифик. Священникам следует молиться и давать душеспасительные советы. Только так с Божьей помощью можно уберечь страну. В IX в. аналогичные мысли в том или ином виде формулировали влиятельные каролингские епископы Теодульф, но особенно Иона Орлеанский и Агобард Лионский. В конечном счете это означало легитимацию претензий духовенства на ведущее положение в обществе и одновременно подразумевало создание универсальных защитных механизмов, которые могли бы гарантировать соблюдение имущественных и политических прав церкви.
В позднекаролингский период эти идеи получили дальнейшее развитие. В «Чудесах святого Германа», написанных около 875 г. Хейриком Осерским, мы впервые сталкиваемся с разделением общества на три сословия: «Есть те, кому [подобает] вести войну, есть другие, что возделывают землю, а вы — третье сословие. Бог поселил вас в своем собственном поместье. Поэтому вы избавлены от физических тягот, и тем больше внимания вы можете уделять служению Ему; другие люди вынуждены вместо вас испытывать тяготы военной службы или [физического] труда, но зато вы служите им, защищая их своими молитвами и богослужениями». Земная иерархия в конечном счете являет собой подобие иерархии небесной, а обе восходят к божественной Троице. В наиболее общем виде эта модель была описана в сочинении Псевдо-Дионисия Ареопагита «О небесной иерархии», которое стало известно латинскому Западу с 860-х гг. в переводе Иоанна Скотта Эриугены. В следующие столетия представление о трехчленном делении общества займет главное место в общественной мысли западноевропейского Средневековья. Здесь же важно отметить следующее. Независимо от того, на какие конкретно разряды (ordines) каролингские эрудиты и богословы делили общество, они неизменно подчеркивали его внутреннее единство, взаимозависимость и взаимодополняемость всех его членов. В этом наглядно являл себя каролингский христианский универсализм.
Глава 10.
Самосознание элит
В каролингскую эпоху представления об общественном устройстве, о правах и обязанностях разных групп населения формировались не только среди духовенства, но и среди мирян. К сожалению, мы почти ничего не можем сказать о том, что по этому поводу думали крестьяне. В силу объективных обстоятельств они не оставили нам никаких письменных свидетельств, где был бы слышен их собственный голос. Не только в VIII–IX вв., но и на протяжении большей части Средневековья они оставались, по образному выражению современных историков, «безмолвствующим большинством». Напротив, об аристократии в этом отношении известно несравненно больше. В ее среде сформировался сословный этос, комплекс морально-этических представлений о достойном и недостойном поведении, что говорит о развитом самосознании этой группы.
