В открытое небо: основано на жизни французского писателя и летчика Антуана де Сент-Экзюпери - [97]

– Но ведь эти письма так ждут!

Полосы нет, но это вовсе не повод, чтобы почта не доставлялась. И вот на грунтовой дороге, ведущей к аэродрому, верхом на лошади его ожидает почтальон. Он снижает свой «Лате» до минимально допустимой высоты, а почтальон пускает лошадь в галоп вслед за самолетом. Тони выбрасывает мешок за борт: этим утром почтовые сообщения в пампасы падают с неба дождем. Потом он закладывает вираж, и почтальон снимает шляпу, одновременно здороваясь и прощаясь.

Дозаправившись в Трелью, он летит дальше, на крайний юг, туда, где природа не на шутку пугает: там ветры сдувают с горных вершин снег, а в кратерах вулканов скрываются озера с парящими над ними кондорами. Каждое утро, прежде чем взлететь с аэродрома в Пачеко, он покупает газету «Ла-Расон» – не столько стремясь узнать о бесконечных перипетиях аргентинской политики, сколько для того, чтобы было что засунуть себе под фланелевую рубашку, пролетев над Трелью. В Патагонии царствует природа, а ветер – ее самый суровый министр. Он чувствует себя совсем крохотным посреди бескрайних просторов, сделанных по мерке гигантов.

Он уже дозаправился в Комодоро-Ривадавии, потом – в Руэрто-Десеадо. По мере того как добавляются градусы южной широты, мир вокруг становится все более пустынным. И вот он сажает самолет на утрамбованную земляную полосу в Пуэрто-Сан-Хулиан.

Почтовые мешки невелики, а ожидания огромны. На летном поле – люди, ожидающие его появления, и, как только самолет останавливается, они бегут к нему: босоногие и теперь крайне нетерпеливые. И когда он спрыгивает на землю, они встают полукругом, не решаясь подойти к летчику слишком близко, как будто он один из трех волхвов, пришедших с дарами. Тотчас же появляется начальник аэродрома, сеньор Витоко, вместе с местным полицейским, таким же босоногим, как и остальные местные жители, и приглашает пилота выпить с ним чашку горячего мате. Начальник аэродрома объявляет, что, если он задержится у них подольше, тот сам отвезет гостя в бордель «Ла-Каталана», где работают самые храбрые в Аргентине женщины.

– Когда несколько лет назад сюда из Буэнос-Айреса для подавления рабочей забастовки прислали шайку солдат с полковником-мясником в придачу и они расстреляли многих отцов и матерей семейств, то их за это премировали походом в бордель «Ла-Каталана». Но пять женщин обслуживать солдат отказались. Ни за что не соглашались. Представьте себе, какое это было унижение для этих кобелей!

– А что потом?

– Потом их арестовали. Но только скоро отпустили, чтобы еще худшего бардака не устроить. И вышло так, что только этим девицам и удалось одолеть столичных говнюков. Вам нужно с ними познакомиться, че!

– Я бы с удовольствием… Но почта должна отправиться по маршруту дальше, сеньор Витоко!

Тони взлетает, думая об этих удивительных женщинах. Перелет из Буэнос-Айреса до Рио-Гальегос длится восемнадцать напряженных часов при постоянной турбулентности.

Однако усталость куда-то девается, когда он долетает до серых и пустынных обширных пляжей, как ковром покрытых белым пометом бакланов. Есть что-то тревожное и в то же время притягательное в этих безлюдных океанских берегах, столь же прекрасных, сколь и суровых. А когда он летит над морем, на мгновение из воды, словно приветствуя его, показывается громадный хвост кита и вновь исчезает в таинственных водах густо-синего, почти до черноты цвета.

По песчаным пляжам и уступам застывшей лавы вулканов снуют многочисленные представители мелкого народца. Пингвины напоминают ему Шарло – ему так нравятся фильмы Чарли Чаплина! Когда он долетает до Пунта-Лойола и поворачивает к заливу, который и ведет к Рио-Гальегос, в его голову приходит мысль, что этот город с его несоразмерно широкими улицами для временных деревянных домиков, двумя дощатыми кофейнями со сквозняками и кабаре, девушки в котором закрашивают седину, напоминает ему чаплинский Юкон из «Золотой лихорадки». В Рио-Гальегос несколько десятилетий назад тоже случилась своя золотая лихорадка, заманившая горстку разных бродяг и искателей приключений в эти малопригодные для жизни широты с редкими дождями и изобилием ветров.

Аэродром в Рио-Гальегосе, будучи финальной точкой линии, благоустроен лучше всего, туда даже морем из Франции для постройки ангара было доставлено листовое железо. Когда Тони приземляется, борясь с порывами ветра и балансируя, как эквилибрист, на земле его уже ждет целая свита. Здесь даже муниципальный духовой оркестр – босоногая компания из трех музыкантов: кларнет, тромбон и огромный барабан, все музыканты – в брюках и красных адмиральских мундирах наполеоновских времен – наяривают шумные марши.

Уж эту ночь он проведет в отеле «Париж», где подают вкуснейшую рыбу, жаренную на решетке. Когда он уже собирается передать скромных размеров почтовый мешок начальнику почтовой службы, лично явившемуся – в форме, с фуражкой на голове и в сером плаще – забрать корреспонденцию, перед ним вдруг появляется невысокого роста женщина, из подбородка которой торчат несколько жестких, как проволока, волосков, а зубов во рту явно недостает. Ее слова он понимает с трудом, но говорит она с непреклонной решимостью. Видя, что он ее не понимает, она просто падает пред ним на колени, словно он сошедший с небес Господь.