В огонь - [3]
Он доел, вымыл посуду и робко заглянул в комнату: Милена не терпела его ранних замкомвзводовских – в 5.45 – просыпаний.
«Тоже фрукт, падалица перезрелая. Как впихнулись друг в друга, попёрлась в женскую консультацию проверяться, можно ей или нельзя. Теперь сама будит, просится, отталкивает, дрожит, а потом жмётся, ойкает: “Ах!.. ах!.. мой!.. мой!..”, и норовит закольцевать нутром. Защемит в пароксизме, потом весь день плоть ноет. Да ещё утробный стон на зависть разведённой соседке, слушающей через стенку: “У меня есть, а у тебя – нет!..” Этот стон у них love you зовётся…»
Супруга пробудилась, заёрзала на скрипучей кровати, вперила в него изумрудины глаз, заупрекала:
– Опять разбудил… А са-амм спешишь… Как ннадоело всё!.. Смахнув простыни, взметнула вверх сведённые вместе длинные ноги и ловко упёрлась ими в висевший на стене ковер. В тюлевом полумраке, в сгустке теней обрисовался телесно-мраморный конус и посередине него едва угадывался узкий гриф электрогитары с треугольной мохнатой декой.
– Кровь отливает к затылку, полез-нно при ннизком давлении… Уходи скорее… Езжай к своим-м украин кам-мм!..
Он шмыгнул в коридор, разодрал ключами замочные скважины и, захлопнув дверь, слетел по лестнице в подъезд. Пришлось сделать ещё рывок – к троллейбусу, подъезжавшему к остановке.
«Опять бегом, через турникет сигать, деньги экономить. Моих агентских и так не хватает. За два года только в цирк сходили, и пару раз в кино. А ей хочется в ресторанчике посидеть… Хорошо хоть сама за квартиру платит. Смотри, отсудит регистрацию, выпрут тебя на улицу, и хлебнёшь горькую… Зря ты, что ли, её домогался, москвичку?»
Вот на Кубани хорошо получал. Шатался с плеером по набережным, забредал в полуночные дискотеки, выуживал в ментоловом дыму слухи, высиживал на стойках сплетни, выцеживал и́нфу о поставщике, садился на хвост, тормозил попутки, спрыгивал в глухих станицах, брёл вслед за наркодилером к пляжам, и здесь топтался возле палаток и распахнутых авто, загребая кроссовками песок и обходя загорелые тела, а потом мчался в поселок, звонил и сдавал продавца и покупателей. Сутки отсыпался – и его отвозили в соседний городок, благо курортный сезон в разгаре. В то лето местная ОРЧ словила две килограммовые партии героина и повязала всю окрестную наркоту. Начальство отправили на повышение. Не забыли и про него.
«Всё ухмылялись на заикание, и ахали, что работаю без мобильника, а о встречах договариваюсь по телефону-автомату…»
Казённую самсунговскую трубку с чистой си́мкой он тогда не взял, обзавёлся своей, нокиевской. И когда с очередной партией вместе с героином и амфетамином в Ахмырск завезли метадон, и всех накрыли по его звонку, был откомандирован в Москву. Оттуда спихнули в Лабашиху в распоряжение тамошней ОРЧ. Некоторые из подмосковных начальников, только-только после юрфака академии МВД, годились ему в сыновья.
«Метадон по нынешним временам вещь дорогая. В тучные нулевые ложка-грамм стоила шесть тысяч, а сейчас в Лабашихе – на треть больше…»
Сердце обожгла захлёстанная внутрь душевная боль. В издёрганном уличными пробками троллейбусе, стиснутый со всех сторон потными пассажирами, уставился остекленевшими глазами в запыленное стекло. Ноздри уловили вспоминаемую вонь из подгнивших пунцовых пролежней на лбу и шее наркомана, корчившегося от передозировки метадона на сыром подвальном полу. Однажды в эту типовую девятиэтажку счастливые родители привезли из роддома первенца. Год-другой и подраставший карапуз уже возился в песочнице, топал радостно ножками в детский сад. А потом малыша привели в школу, где оказался самым добрым среди тупых озлобленных одноклассников, не поспевал в погоне за результатом, и сам подсел на иглу, чтобы не призвали в армию. Неудачника с троечным аттестатом и исколотой веной спихнули домой, и вскоре вышвырнули из обставленной гарнитурами квартиры, устав от требований денег с перочинным ножом, зажатым в вибрировавшей ладони, и полуночных конвульсий на заблёванной лестничной площадке у лифта. И, никому не нужный, потому что не научился ломать других и через них перешагивать, спустился по знакомым с детства ступенькам к гнутой железной дверце, за которой укрылся от всех в непролазной цементной темени. Отогреваясь у отопительного стояка, лишь по ночам выползал на помойки: копаться в объедках и собирать бутылки, в надежде наскрести на новую дозу…
Стараясь не смотреть на скрученного ломкой двадцатилетнего старика, выколачивавшего сту́пицей крошево в паутинном бархате, прозаикался тогда в проём лесенки: «Т-та-щ-щить его на З-зар-рин-на?» Могучая Моргунова, курившая у входа наверху, застила свет. «Отставить задержание!.. – гаркнула начальница. – Вшей насобирал и нам подарит. Подождём “скорую”, пусть врачи посмотрят… Они и довезут до морга!..» А он, приведший опергруппу в притон, порадовался тогда искренне, что у него никого нет кроме жены…
Троллейбус ломанулся на зелёный свет, и вжался в асфальт, едва не боднув заалевший светофор. В такт надрывавшейся электромашине, вцепившись в захватанный поручень, сам столбенел от резких торможений, и с угрюмой сосредоточенностью вновь копался в воспоминаниях, переживая за себя и за молодёжь, под начальством которой служил прикреплённым агентом.
Валерий Терехин— родился в 1966 году. В 1991 году закончил Литературный институт им. А.Горького. Кандидат филологических наук. Автор монографии о типологии антинигилистического романа (“Против течений”: утаенные русские писатели”. М.: “Прометей”, 1995 г.) Работает в информационном агентстве “Славянский мир”, заместитель директора по информационно-техническому обеспечению. С прозой публикуется впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.