В огне страсти - [27]

Софи кивнула:

— Еще как. Нельзя было понять даже, напуган ли он. Продолжал работать, как будто ничего не происходит.

Она улыбнулась и покраснела. Мэри заметила это:

— Ты влюблена в него, не так ли, Софи? Вот несчастье-то, дорогуша. У тебя нет надежды… Я имею в виду… помнишь, как он обошелся со мной? — В ее голосе слышалось неподдельное сомнение. — Если уж я ему не приглянулась, то что тогда говорить о тебе.

Софи отодвинула чашку:

— Скоро он уезжает в Голландию, ему больше нечего здесь делать. — Она хотела сказать еще что-нибудь, но так и не нашла слов. — Спасибо за кофе.

Следов пребывания Макса в операционной Софи не обнаружила. Днем пришел Том Каррадерз. Софи не успела скрыть от него разочарования, явственно читавшегося на ее лице, когда он вошел в ее кабинет, — да, она ждала Макса. Том внимательно посмотрел на Софи: она показалась ему некрасивой и усталой. Он сел напротив нее, и она улыбнулась ему. Нет, подумал про себя Том, я ошибался, она очень даже ничего. Какое-то время они говорили о пожаре.

— У нас большие потери? — интересовался он.

— Я еще не закончила подсчитывать, — ответила Софи. — Операционную придется полностью восстанавливать — видели бы вы ее! — Они вместе пошли в операционную и, стоя для безопасности в дверном проеме, лишний раз убедились в ее плачевном состоянии.

— Месяцы работы, — бормотал Том. — Придется оперировать наших пациентов в операционной больницы Святого Чада два раза в неделю. Послеоперационное лечение они будут проходить у нас. Что с тобой происходит?

Софи пожала плечами:

— Не знаю. Может быть, действует вынужденное безделье. — Софи состроила гримасу. Никому не хотелось работать. Она ходила из палаты в палату, заставляя сестер выполнять свои обязанности, и, уходя, видела их раздраженные недовольные лица…

Они опять вернулись в ее кабинет. Софи открыла каталог и принялась сопоставлять инструментальный прейскурант со своими списками. Том наклонился над ней и взял каталог.

— Давай-ка я тебе подиктую, а ты записывай — так будет быстрее.

Она признательно на него посмотрела, и они принялись за работу. На середине страницы, посвященной катетерам, он прервался и спросил:

— Ты не видела сегодня ван Остервельда?

Софи прекратила диктовать — палец ее остался на симпатичной иллюстрации, изображающей двусторонний катетер Боземана.

— Нет, — осторожно сказала она. — Он что, разве появлялся сегодня?

Каррадерз не отрывал глаз от списка.

— Да нет. Он всю ночь провел на ногах — только где-то около девяти ушел, чтобы принять душ и побриться. У него есть новости из Утрехта — вроде бы его операционная отреставрирована раньше, чем предполагалось. Я думаю, он скоро уедет… Ему больше незачем здесь оставаться, так-то. Мне будет его не хватать — он такой славный парень. — Том окинул быстрым взглядом стол, потом опять уткнулся в списки.

Софи не отрывала от бумаги лица; она все ждала того момента, когда, по ее мнению, голос ее должен был зазвучать так, будто ничего не случилось.

— Это отличные новости для него, не так ли? Мы все станем по нему скучать, однако он никогда и не думал здесь оставаться. — Ей больше не хотелось о нем говорить, потому что не хотелось больше и думать, — последние воспоминания, связанные с ним, причиняли ей боль. Желая перевести разговор на другую тему, Софи оживленно затараторила: — Сегодня утром звонил дядя Джайлз; он очень огорчен, но, к счастью, пока не может возвратиться, хотя сказал, что чувствует себя гораздо лучше. — Она не стала ждать, пока Каррадерз скажет на это что-нибудь, и продолжала: — Как вы думаете, стоит мне заказать резины? — Софи встала и принесла формалиновую баню, в которой она хранилась. — Все здесь, должно быть, сильно перегрелось и выглядит не очень…

Том заглянул в сосуд:

— Ты права, нам нужен новый комплект резины. Выброси это.

Софи осторожно поставила формалиновую баню на место.

— Только без шуточек — я должна сначала показать это кому-нибудь, а уж потом пускай заменяют.

В половине шестого Том прервался:

— Наше дежурство окончено. У меня на сегодня билеты на эстрадную программу в…

Она заговорила раньше, чем успела подумать.

— О, вы не пожалеете!

— Не знал, что ты видела это. — Том был удивлен. Софи густо покраснела и зачем-то призналась:

— Меня пригласили на это представление просто потому, что кто-то в последний момент не смог пойти.

Дома было еще хуже. Близкие смотрели, как она, сидя у камина, жует свой тост.

— Представляешь, как только мы сели за ленч, пришел Макс, — заговорила Пенни.

Софи отправила в рот последний кусочек тоста, закинула ногу на ногу и обхватила руками колени. Она почувствовала, что окаменела. Рядом устроился Клякса, который придавал картине еще большую статичность — он сидел совершенно неподвижно и, в порядке опыта, аккуратно стаскивал розовым языком тосты со стола, бесшумно их проглатывал и, всякий раз глядя после этого на Софи невинными глазами, ожидал выговора. Никого, казалось, особо не заботило, что творится в ее душе, кроме этой собаки. Клякса чувствовал, что она нуждается в утешении, и нежно лизнул ее руку.

— Он поехал в Дорсет повидать дядю Джайлза, — вмешалась миссис Гринслейд. Она быстро оторвала глаза от кроссворда и нежно улыбнулась Софи. — Он здесь не задержится. Через несколько дней уезжает обратно в Утрехт… но, наверное, ты уже знаешь об этом.