Отвезя старую миссис Кроу из ванной обратно в больничную палату, Трикси Доветон позволила себе тихонько вздохнуть. Дверь палаты отворилась, и вошел профессор ван дер Бринк-Шааксма. Под мышкой у него была зажата пачка бумаг, в руке – книга, заложенная пальцем. Он должен был появиться только через двадцать минут, и сестра-монахиня Снелл уже спешила навстречу, собираясь увести его в свой офис и напоить кофе, а санитарки и младшие сестры суетились вокруг, готовя пациентов к осмотру. Всегда он такой, размышляла Трикси, укладывая тяжелую миссис Кроу в постель. Когда бы он ни пришел – рано, вовремя, опоздав на полчаса или вовсе ошибившись на сутки, извиняется вежливо, но сам не замечает этого, всецело поглощенный своей эндокринологией. Закутывая миссис Кроу в шерстяное одеяло, Трикси еще раз взглянула на профессора. Это был приятный мужчина, самый приятный из всех, кого она когда-либо встречала. «Встречала» тут не то слово – она лишь видела его иногда в палатах, а иногда и в коридоре – вечно уткнувшегося в какую-нибудь книгу либо окруженного толпой практикантов. Она была совершенно уверена: он и понятия не имел, что она существует на белом свете. Сейчас он, виновато улыбаясь, высился над сестрой-монахиней Снелл. Высокий, очень крупный мужчина, пепельные, с проседью на висках волосы, тяжелые веки, – он и не сознавал, как впечатляюще выглядит. Вот он поднял глаза, и Трикси быстро отвела взгляд, а когда снова посмотрела на него, увидела лишь широкую спину, исчезающую в дверном проеме.
– Славный малый, правда? – заметила миссис Кроу. – Никак его не раскусишь.
Она лучезарно улыбнулась. Трикси была дружелюбной девушкой, всегда находила время переброситься с пациентками добрым словечком и даже тайком от начальства завивала им волосы, когда надо было принарядиться для посетителей. Она бы и сейчас не преминула поговорить с миссис Кроу, если бы не старшая медсестра Беннетт. Носясь как ненормальная по палатам, она затормозила возле Трикси.
– Сестра Доветон, вы что, заснули? Пошевеливайтесь, ради Бога! Профессор ван дер Бринк-Шааксма уже пришел, а палата похожа на свинарник. А вы тут прохлаждаетесь! Пора бы стать порасторопнее, а то никогда не будете хорошей сестрой. Ох уж эта мне болтовня…
Она умчалась, бросив через плечо:
– Найдите сестру Сондерс, она в одной из процедурных. Пусть проследит, чтобы все лабораторные отчеты лежали на столе.
Трикси потрепала миссис Кроу по пухлому плечу и послушно засеменила к выходу. Она была невысокого роста; легкая полнота ее не портила, однако лицо ее было не то чтобы некрасивым, но едва ли хорошеньким. Нос слишком короток, рот слишком велик – правда, улыбалась она очаровательно. А вот глаза были просто красивы, большие и карие, со светло-каштановыми ресницами. Светло-каштановыми же были и волосы, которые она аккуратно подбирала под белую медицинскую шапочку. В свои двадцать три года она была уже сиротой и мужественно с этим мирилась. Добродушная, романтичная, с незапятнанной репутацией, она любила свою работу. Сложись ее жизнь иначе, она и не пошевельнулась бы в ответ на занудные придирки старшей медсестры Беннетт. Но ведь нужно же было как-то зарабатывать себе на жизнь…
Сестра Сондерс была не в духе. Накануне вечером она поссорилась со своим дружком и теперь не знала, когда он перестанет дуться и снова появится в ее поле зрения. Она нетерпеливо выслушала Трикси, швырнула поднос с инструментами, который держала до того в руках, и сказала:
– Ладно. Только убери от меня подальше вот это и смотри в оба, чтобы никто не стащил. Ну почему этот тип не может прийти тогда, когда его ждут?..
Она не дала Трикси ответить и ушла в палату, громко хлопнув дверью.
Трикси аккуратно положила инструменты в стенной шкаф, подровняла края скальпелей и открыла дверь. Профессор, скорее всего, еще пил кофе, а значит, можно было пока простерилизовать инструменты. Но либо кофе был едва теплым, либо рот у профессора был из каленого железа, но он оказался уже в палате. Стоял в нескольких метрах от нее и беседовал с доктором Джонсоном; позади, за группой практикантов, в нерешительности застыла сестра-монахиня, а сзади маячило недовольное лицо старшей медсестры Беннетт. Трикси собралась было тихонько вернуться в операционную, сделала шаг назад, но, оступившись, шлепнулась на пол. Только она коснулась пола, как профессор, прервав беседу, наклонился, поставил ее на ноги, отряхнул, похлопал по плечу, ни разу толком не взглянув на нее при этом, и вернулся к разговору. Все случилось так быстро, что, если б не изумленный взгляд сестры да ухмылки практикантов, можно было бы подумать, что ничего и не произошло. Вернувшись в процедурную, Трикси думала о том, заметил ли вообще ее профессор: ведь точно так же он поднял бы ребенка, старуху или опрокинутый стул.
Она вымыла и вычистила все, что попалось ей на глаза, – это не входило в ее обязанности, но надо же было как-то задобрить старшую сестру Беннетт… Да и Снелл тоже.
Конечно же, вскоре сестра-монахиня вызвала Трикси и строго отчитала:
– Нельзя тревожить профессора ван дер Бринк-Шааксму подобными выходками. Ему есть чем заняться кроме того, чтоб подбирать с полу бестолковых девчонок. Как же можно быть такой неуклюжей!
