В одно мгновение - [51]

– Я могу помочь, – говорит Хлоя.

Родители изумленно поворачиваются к ней, а у Обри глаза лезут из орбит. Хлоя закатывает глаза:

– Не переживай, сестренка, я знаю, что гранж тебе не по душе. Ясно, что вам нужны сплошные Адели, Maroon 5 и прочие нежности в духе Тейлор Свифт.

Мама умоляюще смотрит на Обри, взглядом убеждая ее дать согласие. И Обри с храброй улыбкой и с преувеличенным энтузиазмом говорит:

– Отлично.

Я хлопаю ее по плечу и прыгаю на месте от радости. Умница, Обри! Когда Обри объявила о своей помолвке, меня чуть не стошнило, но теперь я просто в восторге от ее свадьбы. Давайте обсуждать ленты, кружева, подвязки и подружек невесты. Мама улыбается, а папа шутя заявляет, что поможет Хлое с музыкой, добавит в ее список немного Майкла Джексона с Мадонной, и Хлоя снова закатывает глаза, а Обри складывает перед собой пальцы крестом, словно знамение, отгоняющее дьявола. Я смотрю на них, и сейчас они кажутся мне самой заурядной счастливой семьей.

55

Обри уезжает, и тут же все в доме словно сдувается в едином изнуренном выдохе после почти суток непрерывной игры в счастливую семью. Хлоя скрывается в своей комнате. Мама моет посуду. Папа смотрит телевизор.

У мамы звонит телефон. Прежде чем ответить, она выходит на задний двор и садится у лимонного дерева. – Привет, – тихо говорит она. – Нормально… Да, он в порядке… Не знаю, где он был. Он мне не говорит… – Она смеется. – Вряд ли. Он с трудом до туалета доходит.

Мне до смерти неловко. Она слушает и снова смеется, скорее робко хихикает.

– Спасибо, что позвонил. Как дела у Карен и Натали?.. Хорошо… Прекрасно… Да, я позвоню тебе завтра… После работы?.. Да, было бы замечательно… Выпить мне не помешает. – Мама снова смеется. – Ты прав, скорее напиться.

Она закрывает телефон, делает глубокий вдох и идет обратно в дом.

– Это что, Боб? – спрашивает папа.

Он стоит, неловко опираясь на высокий барный стул, отставив в сторону негнущуюся ногу. Он застал маму врасплох.

– Он просто хотел узнать, как дела, – сразу переходит в оборону мама.

– Я даже не сомневался. Наш старый добрый друг Боб, – шипит папа. – Ты опять с ним спишь?

Мы с мамой синхронно отшатываемся назад. Мама заливается гневным румянцем. Но то, что она реагирует не сразу, не отметает брошенное обвинение в первый же миг, лишь подтверждает правду.

– Как ты смеешь?

– Как я смею что? Обвинять тебя в том, о чем знаю? Что ты с ним спала? Или спрашивать о том, в чем я не уверен? Спишь ли ты с ним сейчас? – парирует папа.

Мама словно костенеет. Папа не моргая смотрит на нее.

– То есть ты знал? – говорит она наконец тихим шепотом, глядя себе под ноги.

– Естественно, – бросает папа, и я чувствую, что он уже выпустил весь пар и на смену ярости пришла жуткая обида.

Я тоже горю от обиды – за него, на нее.

Мама рассматривает плитки пола где-то между своими ногами и папиной невредимой ногой.

– Но ты остался, – бормочет она.

– А куда мне было деваться? – говорит он.

Даже удар ножом прямо в сердце причинил бы маме меньшую боль, чем известие о том, что папа не ушел лишь потому, что у него не было выбора. Я вижу, что у мамы словно разом отобрали весь воздух. Она, пошатываясь, бредет к столу, падает на стоящий рядом с ним стул, упирается локтями в колени, прячет голову в ладонях. Папа отворачивается. На миг его взгляд цепляется за лимонное дерево за окном, но уже в следующую секунду он ковыляет дальше, в гостиную, прочь от мамы.

Я знала, что они не были счастливы, но даже не представляла, насколько сильно они страдают.

56

Решив хорошенько себя помучить, я начинаю день в своей школе вместе с Мо. Сложнее всего мне сейчас видеть, как мир живет без меня. После аварии прошло уже четыре недели. Моя футбольная команда вышла в плей-офф. Я страшно рада за них и совсем не рада, что меня с ними нет. Почти все мои одноклассники получили права и новые машины. А еще на прошлой неделе был выпускной бал, и теперь все только о нем и говорят.

Мо почти все время проводит с драмкружковцами, и это меня ужасает. Мы терпеть не можем… не могли драмкружковцев. У них все всегда так драматично. Наверное, именно поэтому она с ними и сблизилась. Это единственная группа, все члены которой так сильно увлечены собственными переживаниями, что им нет никакого дела до переживаний Мо. По крайней мере, обычно дела обстоят именно так. Сегодняшний день – исключение.

– Эй, Мо, а почему ты не рассказала нам про красавчика, который попал в аварию вместе с вами? – спрашивает прима драмкружковцев Анита, когда Мо подходит к ним. – Натали говорит, он был хорош собой, да еще и повел себя по-геройски, оттащил ее подальше от тела Финн, а Натали только и могла, что биться в истерике.

В последнее время очень многие разговоры начинаются со слов «Натали говорит». Новость об аварии утратила новизну, и свежеобретенная популярность Натали развеялась как дым. Характер у Натали противнее некуда, так что теперь она быстро катится обратно к подножию общественной лестницы. Пытаясь хоть как-то удержаться наверху, Натали все чаще болтает о событиях того дня и все сильнее искажает факты.

– Извините, – говорит Мо, встает и шагает через школьный двор прямиком к столу, за которым вечно сидят самые популярные ученики нашей школы.