В Новом Свете - [129]

Инспектор, нанятый и приведённый супругами Лейбовиц, имел такой же заострённый профиль и такой же стальной блеск в глазах, как тот, которого приводил с собой ремонтник. В руках у него был чемоданчик с какими-то приборами, которые он стал прикладывать к стенам, к полу, к оконным рамам. Сердце моё сжалось дурным предчувствием. Я пытался быть любезным, предложил беременной жене отдохнуть в кресле или даже прилечь на кушетке, но она отказалась. Потом вся троица спустилась в подвал. Их не было минут пятнадцать. Наконец, появились и, не говоря мне ни слова, они не пошли, а помчались к дверям.

Конечно, даже после всех наших ремонтов где-то на балках в подвале оставались следы термитных атак — скрыть их было невозможно. Но что должен был сказать инспектор супругам Лейбовиц, чтобы нагнать на них такого страха? Только одно: «Дом может в любую минуту обрушиться вам на голову».

Две машины, одна за другой, отъехали от нашего «обречённого» дома, а в голове у меня колотились только две мысли. Первая: «Какое счастье, что Марины не было дома и она не видела этого панического бегства». Вторая: «Какой ужас, если инспектор напишет в городскую управу донос, извещая, что дом 27 на Кэмбридж-авеню представляет опасность для проживающих в нём».

Мне вдруг стало ясно-ясно: в этом доме вложено всё, что нам удалось накопить за двадцать пять лет трудовой жизни в Америке. Если бы он сгорел, мы хотя бы получили страховку. Но если остролицый чужой человек со стальными глазами захочет стукнуть по рекламной фотографии нашего жилища штампом со словом CONDEMNED (осуждено), мы лишимся всего.

NB: Некоторые педанты считают, что отсутствие денег можно считать достаточной причиной, чтобы не тратить их.

Банкиры

Мировая история пестрит примерами войны на два фронта. И все они оборачивались либо поражениями, либо тяжёлыми потерями — вспомнить только Карла Двенадцатого шведского, Наполеона Первого французского, Адольфа Первого немецкого. Вот и нам пришлось одновременно вести бои и в Нью-Джерси — продажа старого дома, и в Пенсильвании — покупка нового. И на Пенсильванском фронте в какой-то момент всё тоже повисло на волоске.

Строители нового дома на берегу озера Вайнона торопили нас заключить сделку. Им необходимо было получить деньги, чтобы тут же перейти к следующему объекту. «Вам не удаётся продать старый дом? Очень сожалеем, но тогда нам придётся искать других покупателей».

К середине июля наши надежды на быструю и успешную продажу потускнели настолько, что мы начали искать в Пенсильвании жильё подешевле. В самом Поттсвиле и в радиусе пятнадцати миль от него мы осмотрели дюжину домов, но ни один из них не мог сравниться с маленьким особнячком, выраставшим на приозёрном склоне. В провинции слухи разлетаются быстро, и наша пенсильванская Роз вскоре узнала о смотринах, устроенных для нас другими агентствами. Обиженная и встревоженная, она объявила, что строители не могут ждать дольше. И тогда мы решились пойти на риск, на авантюру: занять денег в долг на короткий срок и купить новый дом, не дожидаясь продажи старого.

Легко сказать — «занять». Но у кого? Среди наших друзей не было богачей, способных выложить сто пятьдесят тысяч наличными. Значит, нужно было устраивать складчину. И тут вдруг оказалось, что наши дочери успели сделать кое-какие сбережения и готовы придти нам на помощь. Мы не верили своим ушам. «Сколько, сколько? Вы можете ссудить нам каждая по пятьдесят тысяч? Но это же всё меняет!» Недостающие пятьдесят для нас собрали друзья: Лёва и Таня Гордон, Виктор и Лиля Пан, Эдик и Ирина Служевские, Виктор и Люда Штерн. Слава! Слава домашним банкирам — щедрым, добрым, беспроцентным!

Одиннадцатого августа в скромной деловой конторе скромного пенсильванского городка была по всем правилам заключена сделка по приобретению: пара эмигрантов-пенсионеров приобрела себе на чужие деньги недостроенный дом, мечтая провести в нём остаток дней своих. И на следующий день мы вступили во владение. В конторе жилищного товарищества Лэйк Вайнона нам вручили карточки с фотографиями, подтверждающие, что мы стали полноправными членами. Подъехали к калитке-шлагбауму, показали карточку электронному глазу — и барьер поднялся перед нами. Впервые отперли дверь нового дома своим ключом. Быстро переоделись и рванули — куда? Конечно, на озеро купаться. Вода — бархат и нежность. А потом поехали в страховую контору и быстро-быстро застраховали домик на полную его стоимость.

Но ликование было недолгим. По возвращении в Нью-Джерси мы обнаружили на ответчике тревожный звонок из нашего банка. Нас извещали, что из семи внесённых нами чеков, составивших нужные сто пятьдесят тысяч, один был оспорен: нью-йоркское отделение банка «Чэйз-Манхэттен» объявило, что подпись на чеке Натальи Ефимовой не внушает им доверия.

Их попытки связаться с владелицей счёта для проверки не увенчались успехом.

Утром следующего дня я помчался в банк отводить новую беду. Объяснил, что наша дочь живёт и работает в Москве, что связаться с ней можно по такому-то телефону, такому-то факсу, такому-то имейлу.

— Мы ничего этого сделать не можем. Ваша дочь должна связаться со своим банком и подтвердить подлинность своей подписи.