В лабиринтах вечности - [34]
А сестра не сводила с него презрительного взгляда.
Опускной блок, как нарочно, не поддавался стараниям рабов, что-то произошло с потаённой пружиной.
Рабы и солдаты перешептывались:
— Это Боги! Они против!
— Нет, она наколдовала…
— Это мы останемся здесь навечно, а не она…
— А может, он только хочет попугать ее?
— Чтоб смирилась?!
— Чтоб смирилась…
— Чтобы просила пощады?
— Чтобы просила пощады…
— …О, нет! Она ее никогда не попросит! — твёрдо сказал раб кушит (сноска: кушит — нубиец).
— Правду говоришь! Скорее он умоется собственной кровью, чем она будет просить пощады!
— Да…, да…!
Вдруг опускной блок дёрнулся, скрипнул и, перетирая породу, медленно пополз вниз, отсекая от Мира Живых стоящую на пороге шахты бледную и измученную Неферкемет. Её большие карие глаза чуть подернулись, увлажнились, в них что-то как промелькнуло. Она подалась вперед, словно хотела в последний раз насладиться небом, солнцем, миром…
Она посмотрела на небо — простилась с Амоном-Ра, мельком скользнула по лицу брата, едва задержалась на нем, но и этого было достаточно.
Мернептах, не выдержав её взгляда, отвел глаза в сторону. (Сестра всё же.) Пока опускался гранитный блок, и пока за ним не скрылась Неферкемет, он не поднял глаз. Его трясло. Кулаки сжимались так, что костяшки пальцев побелели, а золотые накладные пластины на ногтях врезались в ладонь. Теперь кровь сочилась через сжатые пальцы и капала на раскаленные камни.
Гранитный блок гулко стукнул об пол шахты, подняв облако пыли и замер…, внутри камня какое-то мгновение что-то еще раскатисто гудело, но вдруг прекратилось резко и навечно.
Всё стихло.
В безумной тишине, мучительно долгой, где-то в высоком небе тоскливо пискнула пташка…
Мернептах вздрогнул…
Поднял глаза: в бесконечно высоком небе птица мент — это её душа — взметнулась к солнцу. Лицо Мернептаха перекосилось, он зажмурился, поднеся руки к лицу, зарычал и завыл, как шакал.
По лицу, рукам, шее стекали алые струйки.
— Умылся-таки, кровью! — буркнул старый раб.
Но его никто не услышал. Все молча, не поднимая голов, пошли прочь с места казни.
Мернептах остался один.
С его рук всё стекали и стекали алые струйки…
…Страшное зрелище. Увидеть такое в Египте — немыслимо, противоестественно!
В стране, где земная череда лет была лишь подготовкой к вечному пути, — умершего долго готовили, сопровождали всем необходимым в дальней дороге, провожали с почестями и даже после погребения не забывали мумию в одиночестве, приносили ей съестные припасы и воду, — оставить ушедшего в мир иной без поддержки — немыслимо! Это был один из самых страшных сорока двух смертных грехов.
И вдруг такое!
В нише, где по идее должна стоять каменная или гипсовая скульптура — «вместилище души» умершего, — на случай если истлеет сама мумия, там склонив голову и обхватив колени — в позе безысходного горя и отчаянья — сидела женщина!
Одежда от времени истлела, и достаточно было лёгкого прикосновения, и она облетела бы, как листья в последний день осени. Волосы пыльными, тусклыми прядями прикрывали лицо. Женщина прижимала высохшие, почерневшие кулачки к впалой груди, словно в последние моменты своей жизни она истово молилась о прощении. Это было так печально! Так невыносимо горько!
— О… Алла, Бесмела, Рахмон, Рахим… — забормотал Хамид, — Мумия! Проклятая дочь фараона! Вот она… мумия, настоящая мумия! О, Всевышний, прости меня, я потревожил дух мумии!
Сергей молчал. Он не мог говорить, у него перехватило дыхание (от страха ли, от душераздирающей жалости к ней — он не знал, — но дышать не мог!) В этот момент ему показалось, что даже стал хуже видеть — это его очки подёрнулись туманом…
Он осторожно подошёл, наклонился, всматриваясь в останки несчастной, и после долгого молчания, задумчиво произнёс:
— Я думаю, это не вполне «мумия».
— Что? Что ты сказал? Как так?!
— Её не … — сердце его сжалось, слова комом встали в горле, — её не мумифицировали! Это не настоящая мумия! Ты был прав! Женщина и в самом деле была погребена здесь заживо!
Теперь Хамид замолчал. Чтобы лучше рассмотреть останки несчастной, вытянул шею, но не двинулся с места — боялся подойти ближе. Сергей, наоборот, уже стоял почти рядом с ней, склонился к ней и внимательно рассматривал.
— Удивительно, смотри, разложение не коснулось тела. Скорее всего, она умерла от истощения и обезвоживания, а уж затем ее тело высыхало естественным образом, превращаясь в мумию. Она просто высохла! И щель в стене лишь усиливала это — лучи испепеляющего солнца проникали сюда в самую жаркую часть дня.
— Точно! Жаркий, сухой воздух. Наверное, поэтому она сидит в каменной нише, чтобы хоть немного… — он подбирал правильные слова, — ну, хоть, немного спастись от адского пекла…
— Адского! — повторил вслед за ним Сергей, — да, ты прав!
Его насквозь прожигала волна жалости к несчастной — обдавало таким жаром, словно это он был узником раскалённой пещеры. Сергей так отчетливо представил последние мучительные дни жизни несчастной, что ноги его подкосились, и он опустился на колени подле нее.
Женщина была маленькая, сидела, склонив голову, волосы бесцветными, пыльными прядями падали на лицо, закрывали глаза.
В основе исторического романа современного украинского писателя Александра Глушко — события, происходившие на юге Украины в последней четверти XVIII века. Именно тогда, после заключения Кючук-Кайнарджийского мирного договора с Османской империей (1774) и присоединения Крыма (1783) Россия укрепила свои позиции на северных берегах Черного моря. Автор скрупулезно исследует жизненные пути своих героев, которые, пройдя через множество испытаний, познав горечь ошибок и неудач, все же не теряют главного — чести, порядочности, человеческого достоинства.
Впервые — Дни (Париж). 1928. 18 марта. № 1362. Печатается впервые по этому изданию. Публикация Т. Красавченко.
В 1915 г. немецкая подводная лодка торпедировала один из.крупнейших для того времени лайнеров , в результате чего погибло 1198 человек. Об обстановке на борту лайнера, действиях капитана судна и командира подводной лодки, о людях, оказавшихся в трагической ситуации, рассказывает эта книга. Она продолжает ставшую традиционной для издательства серию книг об авариях и катастрофах кораблей и судов. Для всех, кто интересуется историей судостроения и флота.
6 и 9 августа 1945 года японские города Хиросима и Нагасаки озарились светом тысячи солнц. Две ядерные бомбы, сброшенные на эти города, буквально стерли все живое на сотни километров вокруг этих городов. Именно тогда люди впервые задумались о том, что будет, если кто-то бросит бомбу в ответ. Что случится в результате глобального ядерного конфликта? Что произойдет с людьми, с планетой, останется ли жизнь на земле? А если останется, то что это будет за жизнь? Об истории создания ядерной бомбы, механизме действия ядерного оружия и ядерной зиме рассказывают лучшие физики мира.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.