Став женой Фатали–шаха, Агабегим сразу покорила супруга, он даже присвоил ей титул старшей жены и подарил бесценный наряд, снизу до верху затканный жемчугом. Но Агабегим тосковала, грустила по родине и частенько напевала стихи, которые сама сочинила:
Я люблю мой Карабах, Шеки, Ширван, Карабах.
Тегеран хоть раем стань, Не забуду Карабах[79].
Фатали–шах услышал ее пение и разобиделся. Тогда Агабегим решила схитрить:
«У меня не так написано, — уверяла она. — Я написала «Тегеран — это рай, я забыла совсем Карабах!..»
Пока Ибрагим–хан предпринимал меры, связавшие судьбу Карабаха с Ираном, на севере положение резко изменилось: русские опять продвинулись вперед. Цицианов взял Гянджу, и Ибрагим–хану предложено было принять русский протекторат. После переговоров, которые вел прибывший в Шушу майор Лисаневич, на берегу Куракчая, неподалеку от Гянджи, состоялась встреча Ибрагим–хана с Цициановым; они заключили договор о принятии Карабахом покровительства России. Согласно этому договору от 14 мая 1805 года хан Карабаха лишен был права вести самостоятельную внешнюю политику, обязывался поставлять русскому гарнизону в Шуше провиант и фураж и, кроме того, — ежегодно выплачивать восемь тысяч золотом — дань. Он обязался также отремонтировать дорогу между Гянджой и Шушой, а внука своего отправить в Тифлис заложником.
Признав наследственными владения карабахского хана, русское правительство сохранило их и за его семьей. Поскольку хан Карабаха не вел теперь самостоятельной внешней политики, для его защиты в Шуше был размещен гарнизон: пятьсот солдат и артиллерия. Ибрагим–хану присвоено звание генерал–лейтенанта русской армии, а наследнику его Мамедгасан–аге — звание генерал–майора.
Вскоре между майором Лисаневичем, командовавшим гарнизоном Шуши, и Ибрагим–ханом возникли разногласия, превратившиеся в открытую вражду. Кончилась она тем, что Лисаневич убил Ибрагим–хана неподалеку от Шуши.
Сафар еще до казни Вагифа бежал из тюрьмы, он снова стал гачагом. И хотя Ибрагим–хан вскоре вернулся в Шушу, Сафар туда возвратиться не захотел.
Кязым по–прежнему занимался своим ремеслом, а друг его Аллахкулу переехал в Тифлис.
