В конце века - [7]

С борта сошел: а в Отчизне такая ж толкучка –

Жвачка, и «сникерсы», и вперемешку Гайдары.

Сколько их сразу набухло во вражеском стане!

Враз продала нас кремлевская сытая свора.

Лучше б тогда уж меня умыкнули цыгане,

Лучше б утоп я в родных окуневских озерах!

Меченый дьявол и прочих мастей пустозвоны

Власть уж топтались на бренных останках Союза.

Лучше б меня Филиппинского моря циклоны

Смыли за борт, растерзав под винтом сухогруза.

Нет, миновало... Иная нам выпала повесть –

Наставать заново русскую честь и отвагу.

В «новой Расее», где все продается, и – совесть.

Выход один: Сталинград! И за Волгу – ни шагу!

Дело уж к вечеру. Думы испытанной пробы.

Вот я, поживший, стою на краю тротуара.

Зимнее солнце садится в дома, как в сугробы,

Словно бы в ад, кровенеют ворота базара.

2

Сколько товаров, на ценники глянуть хотя бы,

Возле ларьков – атмосфера рыбацкой путины.

Гоголь вздохнул бы, прикинув базара масштабы:

Редкая птица достигнет его середины!

Как плагиат, здесь гонконгские «щели» и «ниши»,

С верой в навар, по-китайски улыбчивы зубы.

Две только разницы: там для прохлады «кондишен»,

Здесь же торговцы дубеют в романовских шубах.

«Друг, заходы!» – и с улыбкою слаще варенья.

Кличет один, воссияв из ларька-паланкина.

Русский доцент и вчерашний учитель черченья

Рядом бодрятся с челночным шмутьем из Пекина.

Глянешь, прикинешь, немеют рассудок и чувства:

Что за бюстгальтер? Войдет два ведерка картошки!

В целой РФ не найдется достойного бюста,

Разве, в глубинке, и то при хорошей кормежке.

Дальше, как с силосом ямы, раскрыты баулы –

Сытый товар и серьезней зазывные трели,

Запах ядреный – набор кожухов из Стамбула.

Сдуру примеришь, тепло, как с турчанкой в постели!

………………………………………………………….

Сколько я знал знаменитых мехов! Но бараньего

Не было лучше – на шапки и варежки царские!

Или – ондатра с озер! С одного лишь Кабаньего

План годовой закрывала в морозы январские.

Край мой охотничий! Щедрость озер. А леса его!

Лисы, зайчишки! Их тропы, как грамота нотная.

Глянешь теперь на пушнину бород «под Басаева»:

«Друг, заходы!» – а в прищуре тоска пулеметная.

Что говорить тут! За русский народ не ответчики –

Ни радикалы, ни власти валютная братия.

Входишь в «структуры», все те же сидят партбилетчики,

Вместо марксизма макают тебя в демократию.

Нет уж, увольте! Хоть здесь налегке путешествую,

Гроздью цыганок оброс, как афганец «лимонками».

Батюшки-свет! Как предтеча второго пришествия,

Бывший райкомовец ходко торгует иконками.

В крылышках, в нимбах – тут вся олигархия райская,

Нынче – лафа. ФСБ за кордоны не вытурит.

Да и Сибирь – это вам не пустыня Синайская,

Круче «телец» и мощней фарисеи и мытари.

Были и нет! – легионы охранных ораторов,

Пали чекисты, скукожилась «наша» милиция.

Кто половчее, освоил дуду «реформаторов»,

В меру стараясь, а – вдруг победит оппозиция?!

«Ладно, земляк, дай иконку, вот эту, с Николою! –

Мелочь сую, как туземцу стекляшечки с бусами, –

Выстоит Русь?» Он кивает головкою квелою,

Выдохнув так, что – ищи огурец и закусывай.

Дальше, о диво! О дева! Юбчоночка куцая,

Презервативы колготок и глазки алмазовы.

Вся из себя, сексуальная вся революция,

Задом покрутит, балдеешь, как шприц одноразовый.

Тут – не слабо! И таких в телевизоре вечером

Полный букет, НТВ с ОРТ состязаются.

В корень смотрел с ускореньем и гласностью Меченый:

Только и дел, что торгуют, жуют, раздеваются.

«Друг, заходы!» – вот уж третий в приятели мылится.

Что ж, я привык дипломатию гнуть с иноземцами.

Гнев всенародный кипит и когда-нибудь выльется,

Где вожаки?! Да все там же, в торговле, в коммерции.

3

Бизнес, о бизнес! (Нет тяму, пойди и поплачь).

Факт налицо: дефициты фарцовые кануты!

В сквере, где раньше взмывал по-над сеткою мяч,

Нынче шнуры, словно струны реформы натянуты.

Э-э, не смущайся! Народ оторви тут да брось,

Всюду бывал. Вон глаза, как подшипники-ролики.

Тампаксы, памперсы, трусики – видно ж насквозь! –

С Польши, конечно. И здесь преуспели католики.

Тополь-коряга, ты помнишь, была тут скамья?

В пору июня сидел я с есенинским томиком.

Нынче – прилавок, развал, вавилоны белья,

А по теплу, по ночам, упражняются гомики.

Рыночный курс! Он хитер и весьма вороват,

Строго хранят его смуглого облика «визири».

Как ГОЭЛРО, поддержал его электорат,

И паханат – до дебилов донес в телевизоре.

Три на четыре – рекламное чудище-блеф:

«Пей кока-колу!» (В загранках напился, не жаждаю).

А в уголочке – листовочка КПРФ:

«Не поддавайтесь! Имейте понятие, граждане!»

Я-то имею. А массы опять – в дураках.

Вот и взываю: проснитесь! – за Родину ратуя.

«Белым» – смешно ведь! – считался при большевиках.

«Розовым» нынче! – у всех нас судьба полосатая.

Жил бы в 30-х, в шинели б ходил, как нарком.

Но и – в тельняшке! – отважно метафоры копятся.

Улицей Ленина топаю хрустким снежком, –

Что-то евреи названье сменить не торопятся?!

Модное ретро! Но, глянь, новорусская стать, –

Важная лама, плацдармы для страсти обильные:

Сколько несчастных копытных пришлось ободрать,

Чтобы покрыть эти плечи и грудь сексапильные?!

Дальше – бомжихи, носы, как в обивке гробы.

Гей, демократы! Вы страсть как пеклись о сословиях!

Эти «графини» в подвале, у теплой трубы,

Тоже кайфуют – в антисанитарных условиях.