В Киеве всё спокойно - [7]

— Я никогда не занималась наркотиками. И вы это знаете, раз наводили обо мне справки у Шуфрича, — совладав с охватившим ее негодованием, с ледяным спокойствием отрезала Альбина Станиславовна.

Сорокалетний Назарий Шуфрич был обосновавшимся в Киеве мелким перекупщиком из-под Ивано-Ивано-ФранковскаОн был похож на увеличенный сперматозоид, маленький и вертлявый, с непропорционально большой лысеющей головой. Между двух полушарий щек располагались бесформенные губы и недоразвитый подбородок с едва намечающейся ямочкой. Вдобавок ко всему, как и многие выходцы из западной Украины, он страдал пучеглазием и находился в постоянной ажитации. Шуфрич быстро разбогател на торговле подержанными вещами, поступающими на Украину в качестве гуманитарной помощи. На рынках Киева он открыл сеть своих палаток под вывеской «Одяг з Європи»[3]. В последнее время этот мелкий махер[4] занялся более прибыльным бизнесом, торговлей изделиями из поддельного золота. Нанятые им люди (их называли золотари Шуфрича) торговали золотом прямо с лотков посреди столичных улиц. Лотки с «золотом Шуфрича» были выставлены даже в центре Киева возле Главпочтамта. Изделия эти были очень похожи на золотые, имели пробу, но через неделю после покупки кольца, цепочки и кулоны Шуфрича начинали зеленеть и ни скупка, ни ломбард их не принимали.

Из-за этого «озеленения» Назарий Шуфрич был неоднократно бит разными предметами. В последний раз его били стульчаком от унитаза на квартире у известного Народного депутата, о чем Шуфрич всем с гордостью рассказывал. Только ему мало кто верил, Шуфрич был патологически лжив, врал, как дышал. Когда он что-то говорил, его слюна разбрызгивалась во все стороны в радиусе нескольких метров. По этому поводу он однажды даже получил замечание от одного именитого члена Союза писателей, которое вскоре стало крылатой фразой. Искусник пера в назидание Шуфричу сказал: «Ко́гда ты говоры́ш, нэ плюйся ротом!» Однако, не только из-за этой, летящей во все стороны слюны Альбина Станиславовна никогда бы не стала непосредственно общаться с Шуфричем. Его нога никогда ни то что бы не переступала порог ее дома, а если б ей это хотя бы вздумалось, она бы оторванной повисла на проводах! Обладая сатанинской изворотливостью гада, Шуфрич всегда старался к ней подольститься, и названивал ей сам, сообщая последние сплетни. Она его терпела, как терпят праведники подле себя антихриста. Вернее, как приходится терпеть забегающих от неопрятных соседей тараканов. В ее деле свежую информацию необходимо было получать отовсюду, из всех, даже грязных источников. Хочешь — работай, а не хочешь?..

— От, говнюк! Я ж просил его тебе об этом не говорить. Та плюнь ты на него и забудь… — с завидной легкостью вышел из щекотливого положения Напханюк.

— Послушайте, любезный Николай Иванович… Попрошу вас заметить, у меня с вами был разговор об антиквариате. Этот разговор закончен, — произнесла Альбина Станиславовна с благородной учтивостью, пресекающей всякую фривольность.

Хорошо владея собой, внешне она ничем не выразила обуявшего ее гнева. Когда Альбина Станиславовна бывала разгневана, она умела придать голосу тон, чрезвычайно сильно воздействующий на собеседника.

— Вы совершенно справедливо заметили, и в самом деле, уже довольно поздно. Прошу вас к столу, — с благодушной властностью пригласила Альбина Станиславовна, стальной рукой в бархатной перчатке свернув разговор.

— Постой, Альбина Станиславовна, мы ж еще не обо всем договорились… — совсем другим тоном, с подкупающей покладистостью заговорил Напхаюк. — Куда спишишь? Та-а-акой жара… — ерничая, он искательно заглянул ей в глаза и улыбнулся белозубой улыбкой.

А он умеет быть обаятельным, подумала Альбина Станиславовна. Хотя для нее это не имело никакого значения, ее давно перестала волновать привлекательность противоположного пола. Выражение ее лица стало замкнутым, крупный рот с тонкой верхней и слегка выпяченной, надменной нижней губой был решительно сжат.

— Давай так, говори, что ты предлагаешь, и я на все согласен, — бесшабашно махнув рукой, сдался сломленный твердостью Альбины Станиславовны наскоро испеченный украинский предприниматель.

— После доставки груза в Лондон и прохождения таможенного досмотра вам вручат сто тысяч долларов, — оглядев Напханюка долгим изучающим взглядом, холодно и неохотно проговорила Альбина Станиславовна.

— Как скоро тебе это надо? — внимательно глядя ей в глаза, спросил Напханюк.

— В течение недели, — не отводя глаз, медленно и строго ответила Альбина Станиславовна. «А так ли он прост, как кажется?», — неожиданно подумала она.

— Может, дней через пятнадцать-двадцать? Давай через три недели, ну, самое большее, через четыре, я все подготовлю и перевезу весь твой груз в лучшем виде. Согласна? — заискивающе заглядывал ей в глаза Напханюк.

Альбина Станиславовна понимала, что время для таможенного оформления груза, получения всех разрешающих документов и виз необходимо, но его не было. Неделя, и то долго, слишком горячим грузом она располагала, а за неделю всякое может случиться…

— Нет. Груз необходимо доставить в течение недели, не позже, — решительно возразила Альбина Станиславовна.